|
Вкус у неё был сладкий, как у летнего вина. Он понимал, что это безумие — чувствовать такое жгучее, неукротимое желание сейчас, когда им грозила смерть, однако на один шалый миг он забыл обо всем: о воде, о непроглядной тьме, об опасности их положения. В этот миг для него существовала только Клер. Никлас приподнял колено выше, и она ещё прочнее уселась на его бедре. Их ноги соприкасались по всей длине. Она отвечала на его поцелуй всем телом, такая же податливая, как вода, которая их окружала. В её неумелой неуверенной пробе своих сил таился намек на пока ещё дремлющую невинную сладострастность. Клер предполагала, что когда Никлас наконец поцелует её как полагается у любовников — в губы, это будет что-то вроде атаки на все её чувства. Она совершенно не ожидала, что встретит такую чудесную нежность. Интуитивно девушка чувствовала, что эти объятия отличаются от вчерашних и позавчерашних, когда он просто спокойно проверял её реакцию и намеренно обманывал её ожидания, стремясь сбить с толку. Сегодняшний поцелуй был другим, обоюдным, потому что сейчас они уже не были противниками: опасность сделала их товарищами. И эта опасность ещё далеко не миновала. Клер нехотя отвернула лицо. — Я… я думаю, что… хватит. — Вы думаете? Но вы не уверены? Прежде чем она успела ответить, его губы вновь встретились с её, и под воздействием этих колдовских чар её заговоривший было робкий здравый смысл снова умолк. Она прижалась к нему и задрожала, когда его рука медленно скользнула вверх и задела её грудь. Это легкое прикосновение вызвало в её теле целую бурю ощущений. Но вместе с ними тотчас же явилось чувство вины и острого смущения от того, что его чресла бесстыдно трутся о её лоно. Она отстранилась и твердо сказала: — Я уверена. Он затаил дыхание, потом медленно, с тяжелым вздохом сожаления отпустил её. — Какая жалость… Рука, крепко обнимавшая её, начала медленно-медленно разжиматься. Клер соскользнула с его бедра, чтобы хоть немного уменьшить их чрезмерную близость. Однако трудно было сохранять видимость достоинства, когда их тела по-прежнему оставались сплетенными: ведь отделившись, она рисковала утонуть. Эта мысль вновь всколыхнула в душе Клер тот ужас, который она испытала, когда её едва не утянуло под воду. Это Никлас спас её, спас от верной смерти. Если бы он не был таким сильным и упорным, она превратилась бы сейчас в ещё одну жертву ненасытной шахты. — Вы спасли мне жизнь, милорд. Спасибо. — Я руководствовался чисто эгоистическими соображениями. Без вас в моем доме тотчас бы воцарился хаос. Его поддразнивание разбудило в ней чувство юмора. — Однако если бы я своим непрошеным вмешательством не осложнила вашу жизнь, — заметила Клер, — вы были бы вольны покинуть Эбердэр. — А кто сказал, что жизнь должна быть проста? — И он уткнулся лицом в изгиб между её плечом и шеей. У Клер перехватило дыхание. В их соглашении говорилось только о поцелуях: в своей наивности она и не подозревала, какими разнообразными, ничуть не менее обольстительными, чем поцелуи, могут быть иные прикосновения мужчины. Силясь хоть как-то отвлечься от их воздействия, она сказала: — Вода спала ещё на один фут или около того. |
