|
Горничные раздели девушку, расплели ее упавшие на пол золотистые косы, волнистые, как море под легким ветерком. Прикрыв свою наготу волосами, девушка поднялась по лесенке, которую приходилось приставлять к кровати, чтобы взобраться на вершину всех этих перин... Телефонный звонок грубо прервал мсье Жоржа. Мартина выпустила руки Сесили. — Подойди ты... — сказала она совсем тихо, приглушенным голосом. Сесиль выбежала в переднюю. — Алло! Алло!..— слышался ее голос.—Да, да, Жак, это я... Но дверь закрылась, она толкнула ее ногой, и голос исчез, наверно, она заговорила шепотом. — Пора бы ему уже сделать предложение официально. Мама Донзер в этот вечер нервничала. Все молчали, ожидая возвращения Сесили. Она отсутствовала недолго; и снова усевшись перед бледной неподвижной Мартиной, протянула ей руку, сказав: — Продолжай, отец. Девочка взобралась на вершину... Что дальше? — Подожди, — мсье Жорж откинул голову на спинку кресла, подумал немного и продолжал: — Вот она взобралась на самый верх, еле видная из-под своих распущенных волос. Задергивают полог, гасят свет, и все удаляются. Ночь спускается над дворцом. Длинная, темная ночь. Утром королева-мать, окруженная своими придворными дамами, появляется в спальне, где невеста проходила испытание. Отдергивают ниспадающий сверху полог белого шелка, вышитый серебряными звездами, и видят разметанную постель, со свисающими простынями и покрывалами, и где-то там, наверху — девочка, со спутанными волосами на смятых подушках, бледная, огромные глаза обведены сиреневыми кругами. Прежде чем успели просить ее, что означает весь этот беспорядок, она разразилась рыданиями, и сквозь них едва различим был ее тоненький голосок: «Прошу прощения, ваше величество... Я провела такую ужасную ночь, глаз не сомкнула, все у меня болит, я совсем разбита... Уж и не знаю, что такое в этой постели, можно подумать, что я спала на мостовой, на булыжнике, на скале, болит у меня как раз там, где поясница — просто ужас какой-то... Если бы я спала на камнях, то чувствовала бы себя не хуже». — «Приди же в мои объятия!— воскликнула королева-мать.— Вот наконец истинная принцесса! Даю тебе в мужья моего сына, принца. Будьте счастливы!» Принц приветствовал принцессу, они поженились, и у них было много детей... — Все это прелестно, но у меня-то нет на примете принцев, по одному для каждой из моих принцесс на горошине. Мама Донзер встала и направилась в кухню приготовить липовый чай, который они по заведенному обычаю пили на ночь. Она крикнула девушкам: — Отдыхайте, дети, не болтайте всю ночь... Сесиль и Мартина, как и в деревне, спали в одной комнате. Общая ванная отделяла ее от комнаты родителей. Установлено было расписание для приема ванны: Мартина — по вечерам, Сесиль — по утрам, а родители, принимавшие ванну раз в неделю, имели в своем распоряжении все воскресенье. Таким образом, никто друг другу не мешал. Сесиль и Мартина раздевались. У каждой — свой туалетный столик, на котором в образцовом порядке разложена косметика. Сколько же ее там было! Девушки брали, что хотели, в парикмахерской мсье Жоржа, и не одни только образцы, ведь, кроме того, существовал еще и «Институт красоты», откуда Мартина приносила все косметические новинки, всегда зная, каких чудес можно ожидать от каждого из этих образцов косметического искусства. |
