|
- Вы богаты, дорогая Мона. Считая со страховым полисом, у вас около семисот тысяч долларов. - Так много? Сумма ее удивила, но чувствовалось, что это не имеет для нее решающего значения. - Разрешите, я позвоню домой? Изабель ответила сразу. - Ты была права. Я не сумею вернуться сегодня в Брентвуд. Я был у Миллеров и должен до завтра изучить врученные ими материалы. - Ты у Моны? - Только что к ней вернулся. - Будешь ночевать в "Алгонкине"? Это старинный отель, где мы имеем обыкновение останавливаться, когда ночуем в Нью-Йорке. Он расположен в районе театров, и мне было восемь лет, когда я впервые попал туда с моим отцом. - Еще не знаю. - Понимаю. - Дома все в порядке? - Никаких новостей. - Доброй ночи, Изабель. - Доброй ночи, Доналд. Привет Моне. Обернувшись к Моне, я громко повторил: - Моя жена шлет вам привет. - Поблагодарите ее и передайте от меня тоже. Когда я повесил трубку, она вопросительно посмотрела на меня. Я понял, что она думает об Алгонкине. - Из-за Жанет, - пробормотал я. - Вы думаете, что Жанет уже знает? Взглядом она указала на диван. - Почему бы нам не пойти в маленький ресторанчик, где нас никто не знает, и не вернуться на ночь сюда? Она опять наполнила стаканы. - Надо приучаться меньше пить. Я ведь очень много пью, Доналд... Потом, после минутного раздумья, она, как бы пораженная новой мыслью, сказала: - Вы не боитесь, что Изабель позвонил вам в "Алгонкин"? Я ответил, улыбаясь: - Неужели вы думаете, что она еще не догадалась? Я подумал, не придется ли мне спать в постели Рэя. Но мы спали, прижавшись друг к другу, в постели Моны, оставив другую постель свободной. ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава 1 Изабель продолжает смотреть на меня. Ничего другого. Вопросов она не задает. Не упрекает меня. Не плачет. Не принимает вида жертвы. Жизнь продолжается такая же, как и прежде. Мы спим по-прежнему в нашей спальне, пользуемся одной и той же ванной и едим вдвоем в столовой. По вечерам, если я не беру на дом работы, мы вместе смотрим телевизор или читаем. Девочки приезжают каждые две недели, и я думаю, что они ничего не замечают. Ведь они куда больше заняты своей собственной жизнью, чем нашей. По существу, мы их уже не интересуем, в особенности Милдред. Ее куда больше волнует двадцатилетний брат одной из ее подруг. Постоянно - утром, в полдень, вечером - Изабель смотрит на меня своими светло-голубыми глазами. Я уже совершенно не понимаю, что они выражают, и у меня такое впечатление, что я натыкаюсь на них, стукаюсь о них. Иногда я спрашиваю себя, не заключают ли они предостережение. "Осторожнее, бедный Доналд... " Нет, для этого в ее глазах нет достаточного тепла. "Если ты воображаешь, будто я не понимаю. |
