|
Прямо перед глазами у меня оказалась ножка рюмки, стеклянная косточка, тонюсенькая, как стебелек. Растроганный до слез, я тихонько шептал ей, что я был и остаюсь настороже. Надо мной продолжали петь и рассуждать, - поистине неодолимы мозги ученых! Потом все исчезло. Должно быть, я заснул, не знаю только, надолго ли. Когда я проснулся, голова моя по-прежнему лежала на столе. Я отлежал щеку, она горела. Под носом у меня на скатерти были рассыпаны крошки. Я услышал голоса: - Космос... весь космос фальсифицирован... моя вина... признаюсь... - Перестань, старик... - Приказано мне было, приказано... - Перестань, неприятно. Выпей воды. - Может, не спит? - раздался другой голос. - Э, спит... Они притихли, поскольку я пошевелился и открыл глаза. Сидели все в тех же позах, что и раньше. Из угла доносились завывания вибрировавшего крана. У меня в глазах плавали огоньки, рюмки и лица. - Молчание! Господа! - Теперь лучшее время пития! Я словно бы тонул в доносящихся издалека криках. "Какая разница, - подумал я. - Такое же низкопробное пьянство, только по-латыни..." - Ну, смелей, господа! - приказывал Баранн. - Заниматься этим приятно и положено по положению... Исследователь должен быть изящным, проницательным и умелым. Да здравствуют все девушки, господа! Что принадлежит Зданию, то наше! Прозит! Все передо мной кружилось, красное, потное, худое, толстое, снова становясь похожим на то, что было в самом начале этого застолья. "Девчонка!" - пьяно орали они и ржали. "Эх, белянка! Титьки - класс!" И еще: "Так легко всегда с тобой, Венера Неспящая". Почему все время то же самое? Я пытался спросить, но никто меня не слушал. Они вскакивали на ноги, выкрикивали тосты, снова садились, пели, вдруг кто-то предложил хоровод и пляски. - Уже было, - сказал я. Они, не обращая на мои слова внимания, потащили меня за собой. - Тру-ту-ту ту-ту ту-ту! - гудел толстый профессор. Мы змейкой, один за другим, с топотом пошли кругом через комнату, затем через боковую дверь в большой зал. Холод, которым тянуло из каких-то щелей, меня немного отрезвил. Куда это, собственно, мы попали? Похоже на какой-то анатомический музей с залом для лекций в форме расширяющейся вверх воронки, на дне - подиум, кафедра, черная доска, губки, мел, полки с банками, чуть в стороне дверь, на столе - другие банки, пустые, ждущие наполнения спиртом. Я узнал их - они явно были из кабинета командующего. Видимо, тут он их добывал. Какая-то почтенная фигура в черном приблизилась к нашей ритмично топающей группе. Крематор затормозил, губами показывая, что выпускает пар. Я отцепился от поезда и стоял теперь один, ожидая, что же теперь будет происходить. - А! Профессор Симплтон! Приветствуем дорогого коллегу! - рявкнул Глюк так, что отозвалось эхо. Остальные присоединились к приветствию, перестали топать, плясать, обменялись с подошедшим поклонами, сердечными рукопожатиями. Седой старичок в сюртуке, с бабочкой, понимающе улыбался. - Профессор Шнельсапи! Не откажите посвятить в тайну низы, что это такое, - вдруг нарушил идиллию Баранн, причем не особо вежливо. |
