|
Увы, книга оказалась на португальском языке, и к ней пришлось докупить два словаря — португальско-испанский и испано-русский. Лейтенант Гжатский съездил в город лишь однажды, остался недоволен отсутствием плашек три восьмых дюйма и неожиданно увлекся фотографией. С собой на корвет он привез пребольшой фотографический аппарат магазинной конструкции на двенадцать снимков без перезарядки, деревянную треногу, кучу химикатов в склянках и два ящика светочувствительных пластинок для дагерротипии. Розен муштровал своих морпехов и даже обратился к губернатору с просьбой выделить безлюдный участок побережья для учений по высадке десанта. Получив категорический отказ, угрюмо молчал под беззлобные смешки офицеров корвета. — Боятся они нас, господин полковник. А ну как ваши маневры — лишь репетиция будущего вторжения? — Вот именно. Англия уже пощипала Испанию на предмет колоний, а испанского береженого святой Яго бережет. — Полно, при чем тут репетиция? Нашей полуроты вполне хватит, чтобы овладеть этим островом. Остальные острова сами сдадутся, ха-ха. Даже с радостью. Португальцам испанское владычество, кажется, не очень-то по нутру. — Прошу прекратить, господа! — сердился Пыхачев. — Помните, что Испания — дружественная нам держава. Ваши шутки неуместны. Берите пример с лейтенанта Канчеялова, изучайте Японию. Хороши мы будем, если попадем впросак из-за незнания туземных обычаев! — Лучше попросим лейтенанта сделать доклад, когда он все переведет. Зачем многим делать то, что способен сделать один? — Эх, господа, господа… — А я вот о чем подумал: отчего никого из нас не проинструктировали касательно Японии? Страна экзотическая, а у нас о ней одни слухи и сплетни. Стыдно-с. — На «Чухонце» шел лейтенант Ентальцов, — вспомнил мичман Завалишин. — Он чуть ли не год жил в Нагасаки. — Так то на «Чухонце»! Вечная ему память… — Н-да-с… — Смотрите, господа, что за посудина входит в бухту? — заволновался лейтенант Фаленберг. — Никак англичанин? Кое-кто присвистнул в удивлении, взглянув в иллюминатор, и кают-компания вмиг опустела. Через полминуты вся оптика на верхней палубе была направлена в сторону новоприбывшего судна. — Что-то новенькое, господа… — Точно, англичанин! — Корпус длинный, а мачт всего две. Да и те какие-то неубедительные… — Зато три трубы. Вот куда бы я заглянул, так это в их машинное отделение… — Мощная машина, не спорю. Но вы пушки посчитайте! — Десять дальнобойных шестидюймовок, если я хоть что-нибудь в этом понимаю… — И трехдюймовок не меньше. Причем заметьте — казематное размещение, бронированные спонсоны… — Серьезный противник! — Ну, с нашими восьмидюймовками им не тягаться! — Как сказать. С их ходом дистанцию боя будут диктовать они, а не мы. Вспомните бой с исландцами: часто ли мы добивались попаданий с предельной дистанции? — Прочтите кто-нибудь название, господа, а то я по-английски ни в зуб ногой… — «Серпент», по-русски говоря — «Змей». А ведь в точку: длинный, как гадюка. — Быстро ходит, да сразу переломится, как на камни выскочит… — Это крейсер, господа, — сказал Враницкий, отнимая от глаз бинокль. |
