Попик увидев начальственное лицо взвился пуще прежнего:

— Слуга нечистого! Вора бессмысленного Пугача! Разорителя добрых христиан и смуты устроителя. Прочь из церкви! Анафема, анафема!

Крылов не сдерживаясь рявкнул на священника:

— Уймись батюшка, а то велю связать и рот заткнуть. Недосуг мне с тобой спорить кто прав, а кто виноват. Бог рассудит и Пугачева и Екатерину и нас грешных. А пока есть время, езжай куда велено и не гневи меня.

И обращаясь к солдатам:

— Попа не слушать — полковник развернулся, пошел коновязи — Имущество грузить быстро. Времени мало осталось. Будет бузить, вяжите.

— Ой что деется. Последние времена наступают!

За спиной полковника причитал поп, но Крылов его уже не слушал. Надо было спешить к месту подготовленной засады.

По кривым улочкам тянулись перегруженные скарбом обывательские телеги и брел скот, тоже навьюченный узлами. Не мелочась, Крылов, сразу по прибытию в Муром, приказал выселить всех остававшихся в городе жителей за реку. Благо наплавной мост уже был наведен. Жильцов в городе оставалось в половину от прежнего. Зимний набег башкиров и захват города ополчением Куропаткина заставил самых богатых обитателей поспешно покинуть его. Люди попроще и поумнее тоже предпочли разъехаться по окрестным селам.

Подскакав к окраине города, Крылов принял доклад офицеров, чьи батальоны изготовились к встрече противника. Все было готово. Рогатки вкопаны, дистанции размечены, пушки укрыты, бойницы в заборах прорублены. Поднявшись на чердак самого высокого из окрестных домов он принялся наблюдать происходящее.

Уже стало различимо, что на город наступают примерно две тысячи солдат гвардейского Семеновского полка. За их спинами маячат кирасиры числом в три — четыре сотни. А дальше, у Ковардиц, реку с трудом преодолевают обоз и пушки. Это было хорошо. Иной пехоты пока видно не было. Растянулись полки у Олова то!

Солнце достигло зенита и наконец, батальонные колонны Семеновского полка дошли до линии заграждений. Егеря, двигающиеся в рассыпном строю впереди колонн, бросились растаскивать рогатки, да не тут то было. Они только выглядели как обычные деревянные конструкции, которые можно переносить с места на место. На самом деле колья были глубоко вбиты в землю, а перекладины не привязаны к перекрестьям, а приколочены гвоздями. Так что быстро расшатать или разобрать эти препятствия было невозможно.

Колонны линейной пехоты дошли до заграждений и остановились. И в этот момент Крылов дал отмашку, по которой в небо взвилась ракета. Тут же раздался залп пятисот ружей. Стреляла только часть полка. Преднамеренно демонстрируя относительную слабость обороняющихся.

В колоннах семеновского полка на землю повалились первые убитые. Командир полка, на крупном вороном коне выхватил шпагу и размахивая ею начал отдавать приказания. Колонны, повинуясь приказу, начали быстро и четко разворачиваться в линию и после окончания перестроения полезли через рогатки. Все это они делали под методичными залпами солдат Крылова, которые раз за разом вырывали из рядов гвардейцев десятки человек убитыми и ранеными.

Дистанция на которой столпился противник была запредельной для его оружия и потому ответный огонь даже не пытались открывать. Снова полковник подивился простоте и эффективности новации Пугачева. Всего то чуть иная форма пули. А каков эффект!

Наконец семеновцы преодолели рогатки и снова выстроились в линию. Гвардейский полковник слез с коня, перелез препятствие и пошел во главе строя вместе с знаменосцем и барабанщиком. Рядом с ним шагали офицеры штаба и вестовые. Зрелище было просто великолепное. Ритмично печатающие шаг ряды солдат в зеленых кафтанах поверх красных камзолов. На треуголках обшитых белой тесьмой в такт шагам колыхались султаны. Блестели на солнце позолоченные пуговицы и штыки, развевались флаги.

— Ах как Кашкин красуется — произнес кто — то из поручиков, стоящих рядом — Павлин!

Семеновцами командовал генерал — аншеф граф Яков Александрович Брюс.