Ближе к центру города линии укрепленийстановились гуще. Впрочем, не приходилось всерьез говорить о какой — либо неприступности позиции. Цель была только одна: неожиданными оборонительными мерами резко затормозить наступление до прихода вечера, чтобы по темноте уйти из города по наплавному мосту и, разрушив его, избежать преследования. Но до вечера было ещё далеко, а пока Преображенский, Измайловский и Ингерманландский полки, выстроенные в полубатальонные колонны, двинулись в атаку по линиям касимовского и владимирского трактов. Кавалерия, как и ожидал Крылов, пошла по дуге с намерением атаковать вдоль Оки со стороны села Карачарова.

Первой огонь в этом сражении открыла артиллерия. Десять пушек, установленных в трех редутах, начали стрелять, когда дистанция была еще с версту. В подзорную трубу было видно, как ядра делают два отскока от земли, прежде чем нырнуть в строй противника. На расстоянии в четыреста саженей пушки перешли на стрельбу гранатами, а когда противник прошел половину этого пути, в ход пошла дальняя картечь. И тут к обстрелу присоединилась пехота.

Противник тоже открыл огонь — артиллерия Орлова начала досаждать порядкам Крылова.

На этот раз полковник не стал изображать малочисленность и все его полторы тысячи солдат, выстроенные в разреженную линию, открыли с двухсот саженей регулярный залповый огонь. Для столь дальней стрельбы на всех ружьях ещё в Казани пришлось придумывать прицельные планки, ибо ствол приходилось задирать довольно высоко. Но по таким большим целям, как плотная колонна пехоты, промахнуться было сложно. Знай себе слушай значение дальности в приказе командира и пали в сторону врага. А командиру тоже не составляло труда определить дальность, ибо она была определена заранее и размечена столбами прямо на поле.

Одновременно с началом ружейной стрельбы команды арапчат бросились поджигать первый вал из веток, досок и бревен от разобранных окраинных строений. Древесина, политая местами смолой и обложенная соломой, занялась дружно. И вскоре перед избиваемой ружейным и артиллерийским огнем пехотой Орлова, уже жаждущей перейти в штыковую, встала непроходимая, жаркая стена пламени.

Такая же стена пламени преградила путь и кавалерии Орлова, остановив её обходной маневр без единого выстрела. На юге у Крылова солдат не было. Только сотня калмыков, выполнявших роль поджигателей, присматривала за конницей противника, готовясь вовремя запалить второй заградительный вал.

А тем временем, в соответствии с уставом 1763 года, полки Орлова развернулись в плотную линию в три шеренги на расстоянии в пятьдесят шагов от линии Крылова и открыли, наконец, ответный огонь. Но увы. Их противник мало того что стоял в очень разреженном построении, так ещё и спрятался, спрыгнув в заранее вырытые траншеи.

Диспозиция была неравноценной. Одна сторона стояла в чистом поле в плотных шеренгах, не имея возможности перейти в штыковую, пока не прогорит баррикада. А вторая сторона укрылась в полевых укреплениях, едва торчащих над землей, и методично расстреливает первую. Причем стрелки, вооруженные штуцерами, прицельно истребляют офицеров гвардии. Самый цвет дворянства империи валился на землю с пробитыми телами. Единственное, что спасало гвардию от полного истребления, это малочисленность противника.

Безжалостная мясорубка работала почти четверть часа, пока идиотизм ситуации не дошел наконец до Орлова. Пехота получила команду отступать, что и выполнила почти бегом. Сопровождаемые огнем, гвардейцы отошли на полверсты, а вместо них в дело вновь вступили пушки.

Двадцать четыре орудия, собранные в шесть батарей, принялись ядрами разбивать редуты и баррикаду. Но безнаказанно им это делать не позволили. Не только ответные ядра полетели со стороны обороняющихся, но и пули. Один за одним начали падать рядом с орудиями комендоры и прислуга. Но тем не менее, спустя час огонь пушек обороняющихся прекратился, а пламя в ряде мест начало спадать.