– Я б на твоем месте речей таких не вел! – в голосе деда чувствовалась угроза.

– А то что, наедешь на меня со своей крышей?..

Дед не ответил, отвернул голову.

– Плевать я на вас хотел! – Писарев достал из кармана купюру, придавил ее кружкой, пожевал губами да плюнул с такой силой, что у старика кепку сбило. – Прощай, старый!

Тем же вечером сел в плацкартный до Питера, а утром следующего дня пил из бумажного стаканчика кофе с молоком на Московском вокзале…

А потом на пароме на Валаам двинул. Приплыл, а там экскурсии по святым местам за девятнадцать долларов, а монахи шелковыми рясами свои жирные телеса укрыли… Вот тебе и святое место! Жрать захотелось, так даже хлеба не вынесли. Даже за рубли.

– Это не деньги! – сказали.

А храмы красивые, глаз нельзя отвесть, а внутри сувенирная продукция всякая. Торгуют монахи, значит…

Не стал судить Колька, хоть уже вперед судим был. Пошел к озеру обратного парома ждать и встретил по дороге мужика еще не старого, с вязанкой дров.

Спросил про паром. А мужик ответил, что теперь посудина только послезавтра ожидается.

– Во, угодил! – усмехнулся Колька.

– А чего ищешь? – поинтересовался мужик, скинув вязанку к ногам.

– Работу какую.

– А чего не в городе?

– Так, в монастыре хочу.

– А в монастыре мало платят.

– А я за харч.

– В монахи, что ли, хочешь?

– Ага.

Мужик поковырялся в ухе и сказал:

– Так тебе не сюда надо.

– Я уж понял, – ответил Колька.

– В музее Богу служим, – посетовал мужик и присел на дрова. – Отседова даже схимника выжили!

– За что же? – удивился Колька, сев на корточки, как зек.

– Чалился?

– Чалился.

– А за то выжили, что настоятель монастырский ревностью сгорал к святости схимника. Оттого, что народ к нему шел за советом и на исповедь! А в монастыре только кликуши да пьянь безобразная! И туристы!

– И куда пошел схимник?

– А говорят, в Сибирь… Знаешь ка что… – Мужик задумался. – Сейчас катер с солярой на Коловец пойдет. Там монастырь Коловецкий. Тоже остров… Монахов раз два и обчелся, а сила рабочая нужна. Там раньше часть военная стояла, потом ее сняли и монастырь церкви вернули. Климат там больно поганый, да островок крохотный… Зато монастырь старый, намоленный!

Послышалось тарахтенье лодочного мотора.

– Поспешай! – поднялся с вязанки мужик. – Сейчас загрузят и уйдут!

– А не возьмут? – вскочил на затекшие ноги Колька.

– Возьмут, – улыбнулся мужик, взваливая вязанку на плечо. – Скажи, что Зосима направил. И на Коловце так же скажи!..

Колька бросился к пристани, добежал до лодки, вспомнил, что не попрощался с мужиком, хотел было обратно, но лодка отходила, и он прыгнул на борт, да чуть было не перевернул судно, слава Богу, лишь ведро воды черпанули. На него заорали, но без мата, а он, и сам напуганный, принялся говорить, что от Зосимы он, мол, Зосима на лодку его направил!..

Все сразу успокоились. Выплыли на середину озера и запрыгали по волнам. Через час лодочные люди перекусывать стали. Хлеб с холодной рыбой да чай в термосе. Хочет ли Колька жрать, не спрашивали, протянули еду, как старому товарищу…

Всю остальную дорогу молчали, а через два часа, когда Кольку уже мутить начало на волне, пришвартовались к Коловецкой пристани, где лодку уже встречали несколько местных мужиков, которые приняли участие в разгрузке соляры.