|
Здесь я оставил его и выбрался на сушу, чем и вызвал новый взрыв истерии. - Не уходить! Не уходить! - в панике завопил граф. - Я погрузился. Не уходить! Не обращая внимания на его крики, я высмотрел вблизи несколько самых высоких стеблей бамбука и пригнул их к земле один за другим. Они потрескивали, но не ломались, и я развернул их к графу так, что получилось нечто вроде зеленого мостика между ним и сушей. Следуя моим указаниям, он повернулся на живот и стал подтягиваться за стебли, пока не добрался до берега. Когда он наконец выпрямился на дрожащих ногах, вид у него был такой, точно его от пояса вниз облили жидким шоколадом. Зная, что вязкий ил мгновенно высыхает, я предложил графу почистить его бамбуковой щепочкой. Он вонзил в меня убийственный взгляд и яростно выпалил: - Espece de con! Слабое знание языка не позволяло мне уразуметь смысл сего речения, но, судя по жару, с каким оно было произнесено, его стоило сохранить в памяти. Мы зашагали домой. Граф кипел от ядовитой злобы. Как я и предполагал, ил на его брюках высох со сказочной быстротой; казалось, ноги графа обтянуты светло-коричневой мозаикой. Если глядеть со спины, сходство с бронированной кормой индийского носорога было так велико, что я чуть снова не расхохотался. Пожалуй, на беду мы с графом подошли к дверям нашего дома как раз в ту минуту, когда подкатил вместительный “додж”, за рулем которого восседал наш самозваный ангел-хранитель, хмурый толстяк Спиро Хакьяопулос, а на сиденьях сзади - все мои родичи, разрумянившиеся от вина. Машина остановилась, и пассажиры уставились на графа, не веря своим глазам. Первым опомнился Спиро. - Ей-богу! - воскликнул он с улыбкой, поворачивая к маме свою массивную голову. - Мастеры Джерри разделались с этим ублюдками. Мои родные явно разделяли его мнение, однако мама поспешила прийти мне на выручку. - Боже мой, граф, - сказала она, искусно изображая ужас, - что вы такое сделали с моим сыном? Граф только разинул рот, пораженный дерзостью ее заявления. - Джерри, милый, - продолжала мама. - Будь хорошим мальчиком - ступай и переоденься, пока ты не простудился. - Хороший мальчик! - вскричал граф, не веря своим ушам. - Да он душегуб! C'est une espece de... - Ну-ну, дружище, - вмешался Ларри, обнимая грязные плечи графа. - Я уверен, что это недоразумение. Пойдем, выпьешь бренди и переоденешься. Да-да, не сомневайся - мой брат будет наказан. Его непременно строго накажут. Ларри увел в дом негодующего гостя, а остальные члены семьи окружили меня. - Что ты с ним сделал? - спросила мама. Я ответил, что ничего с ним не делал, граф сам всецело повинен в случившемся. - Не верю я тебе, - сказала Марго. - Ты всегда так говоришь. Я возразил, что был бы горд признать свою вину, будь я и впрямь виноват. Логика этих слов произвела должное впечатление. - Не все ли равно, приложил тут руку Джерри или нет, - вмешался Лесли. - Важен результат. - Ладно, милый, - заключила мама, - ступай и переоденься. А потом придешь и расскажешь все, как было. Однако случай с “Бутлом” не произвел эффекта, на который все надеялись - граф упорно продолжал гостить в нашем доме, словно решив покарать всех нас, причем вел себя еще более беспардонно. Правда, я уже не испытывал к нему мстительного чувства; стоило мне вспомнить, как он барахтался в протоке, и меня одолевал неудержимый смех, ранивший нашего гостя почище любых оскорбительных действий. |
