|
К тому же граф, сам того не ведая, пополнил новым выражением мой французский лексикон. Я испытал это выражение при первом же случае, когда допустил какую-то ошибку во французском сочинении, и убедился, что оно очень гладко выговаривается. Однако мой наставник, мистер Кралевский, реагировал отнюдь не одобрительно. Заложив руки за спину, он расхаживал по комнате, похожий на погруженного в транс горбатого гнома. Услышав мой возглас, Кралевский застыл на месте с широко раскрытыми глазами; теперь он смахивал на гнома, которого ударило током от прикосновения к поганке. - Что ты сказал? - глухо произнес он. Я повторил смутившие его слова. Мистер Кралевский содрогнулся, зажмурившись и сморщив нос. - Где ты это слышал? - последовал новый вопрос. Я объяснил, что так говорит граф, который гостит у нас. - Вот как... Понятно. Больше никогда не повторяй эти слова, ясно? Никогда! Запомни... да, что на этом свете даже аристократы в минуты сильных потрясений иногда способны выразиться неудачно. Это вовсе не значит, что им следует подражать. Я вполне понимал Кралевекого. Падение в канал для графа несомненно должно было явиться сильным потрясением... Но сага о графе на этом не кончается. Приблизительно через неделю после его отъезда Ларри за завтраком пожаловался на недомогание. Мама надела очки и пристально посмотрела на него. - Что ты хочешь этим сказать? - спросила она. - Не чувствую обычной энергии и бодрости. - У тебя что-нибудь болит? - Нет, - признался Ларри, - не то, чтобы болит, просто вялость какая-то, тоска и сильная слабость, словно из меня всю ночь сосал кровь Дракула. Но ведь наш последний гость, при всех его пороках, не был вампиром. - Выглядишь ты вполне нормально, - сказала мама. - Но все же лучше показать тебя врачу. Доктор Андрочелли уехал в отпуск, так мы попросим Спиро привезти Теодора. - Ладно, - апатично согласился Ларри. - И скажи уж сразу Спиро, чтобы заказал для меня место на английском кладбище. - Не говори таких вещей, Ларри, - встревожилась мама. - А теперь ложись-ка ты в постель и никуда не ходи, ради бога. Если Спиро оправдывал звание ангела-хранителя, готового выполнить любое наше пожелание, то доктор Теодор Стефанидес был нашим оракулом и советчиком по всем вопросам. Он прибыл, степенно восседая на заднем сиденье “доджа” Спиро, в строгом твидовом костюме, в чуть сдвинутой набок фетровой шляпе, и борода его золотилась на солнце. - Н-да, право же... гм... это весьма удивительно, - сказал Теодор, поздоровавшись с нами. - Я как раз подумывал о том, что хорошо бы проветриться... э... на редкость чудесный день... гм... в меру жарко и все такое прочее, знаете ли... э... и вдруг в моей лаборатории появляется Спиро. Такое совпадение. - Очень рад, что от моих страданий хоть кому-то радость, - заявил Ларри. - Да-да! Так что же... э... словом... стряслось? - с интересом осведомился Теодор, созерцая Ларри. - Ничего конкретного, - ответил Ларри. - Просто такое ощущение, что я вот-вот преставлюсь. Полный упадок сил. Не иначе, я, как это у меня заведено, перетрудился, заботясь о благе своих родных. - Думаю, причина вовсе не в этом, - решительно возразила мама. - А по-моему, - вступила Марго, - ты слишком много ешь. Строгая диета - вот что тебе надо. - Ему нужны свежий воздух и движение, - заявил Лесли. - Взял бы лодку да поразмялся на ней. |
