|
- Опозорен! Своим собственным родственником, этим сыном невенчанного отца! - выпалил Кости. - Он дал мне порошок, сказал, что будет в самый раз, обещал мне, гадючий язык, что порошок сработает, как надо. Но ведь он и сработал, заметил я, в чем же дело? - Слава господу и святому Спиридиону, благочестиво произнес Кости. - Мне пришла в голову мысль приготовить маленький флаг для своей семьи, чтобы они могли отпраздновать триумф их отца. Страшно подумать, что могло случиться, если бы я этого не сделал. Он встал и распахнул дверь, соединяющую кафе с его квартирой. - Я покажу тебе, что этот изверг, этот мой родственник натворил, сказал он и повысил голос, созывая родичей со второго этажа. - Катарина! Петра! Спиро! Спускайтесь! Медленно и неохотно спустившись по лестнице, жена Кости и оба сына остановились передо мной. И я с с удивлением обнаружил, что у них ярко-фиолетовые рты такого же оттенка, какой можно увидеть на надкрыльях некоторых жуков. - Покажите язык, скомандовал Кости. Все семейство дружно высунуло языки цвета римской тоги. Напрашивалось сравнение с какой-нибудь жутковатой разновидностью орхидеи или же с цветком мандрагоры. Да, не повезло Кости! С присущей корфянам беспечной щедростью его родственник вручил ему пакетик гексацианвиолета. Мне приходилось смазывать болячку на ноге раствором этого порошка, и я знал, что он, помимо всего прочего, весьма прочный краситель. Кости предстояло не одну неделю созерцать фиолетовые рты своей жены и детей. - Только вообрази, сказал он вполголоса, отправив наверх крашеную супругу и отпрысков, вообрази, что было бы, пошли я мороженое во дворец. Представь себе наше духовенство с фиолетовыми бородами! Фиолетового губернатора и фиолетового короля! Да меня расстреляли бы. Я возразил, что, по-моему, вышло бы очень весело. Мои слова потрясли Кости до глубины души. Когда я вырасту, заявил он строго, то пойму, что в жизни есть весьма серьезные, далеко не потешные вещи. - Подумай, что стало бы с репутацией острова... с моей репутацией, сделай я короля фиолетовым, сказал он, добавляя мне мороженого, чтобы показать, что руководствуется только добрыми чувствами. - Как смеялись бы иностранцы, если бы греческий король стал фиолетовым. По! По! По! По! Спаси нас, святой Спиридион! А как насчет родственника, поинтересовался я. Как он воспринял случившееся? - Он еще ничего не знает, зловеще усмехнулся Кости. - Но скоро будет знать. Я только что послал ему торт-мороженое в виде греческого флага. И когда наступил великий день, охватившее остров волнение достигло наивысшей степени. Задавшись целью обеспечить нашему семейству хороший обзор, Спиро возложил на свой огромный древний “додж” с опущенным верхом комбинированную функцию трибуны и тарана. В праздничном настроении мы поехали в город, где не преминули промочить глотку на Платиа и собрать новости о последних приготовлениях. Лена, в великолепном зелено-фиолетовом платье, сообщила нам, что Марко в конце концов с большой неохотой отказался от затеи с сине-белыми осликами, однако у него есть план, лишь немногим уступающий по эксцентричности первоначальному. - Вы ведь знаете, что у его отца есть типография, да? - говорила она. - Так вот, он задумал отпечатать несколько тысяч греческих флажков, выйти с ними в море на своей яхте и разбросать их на воде, чтобы королевское судно плыло по ковру из флажков, ну? Яхта Марко была предметом шуток для всего Корфу; когда-то это был роскошный прогулочный катер, но Марко уснастил его таким количеством надстроек что, как справедливо говорил Лесли, катер уподобился Xpyстальному дворцу (подразумевая знаменитый в прошлом выставочный павильон в Лондоне) с сильным креном на правый борт. |
