— Чем больше богов присматривает за моими кораблями, тем лучше. Северные боги не ревнивы. К тому же среди хирдманов есть и жрец Мамира, он скажет, если я сделаю что-то не то.

— Еще среди твоих людей немало стоят перед слиянием второго потока. Есть ли…

— Хватит! — хлопнул я ладонью по столу. — К чему эта беседа? Я хёвдинг вольного хирда! Я даже конунгу не обязан отвечать на такие вопросы. Если есть за мной вина, так говорите сразу. Если нет, то благодарствую за хлеб и вино.

Купцы выслушали пересказ Милия, переглянулись и рассмеялись. Я вскочил, сжимая кулаки до белизны. Это что, они меня ради смеха позвали? Не посмотрю на холмградского конунга с его дружиной, повыдираю торгашам бороды до последнего волоса и заставлю сожрать!

Старший купец тяжело встал и заговорил на хорошем нордском:

— Просим прощения, хёвдинг Кай! Не хотели обидеть, наоборот — хотим просить твоей милости.

— О чем речь? — резко спросил я, не желая больше играть вслепую.

— О наших сынах.

— Что?

Злость разом исчезла. При чем тут купеческие сыны? Я понял, если бы они заговорили о дочках, тут явно Трудюр виноват, но сыны?

— Знаешь ли, как у нас принято ступать в первый поток? По-вашему, становиться хускарлом.

— Слышал.

— Не все сыновья хотят следовать за отцами. Многие ищут свой путь, перечат, идут против отцовской воли. Непорядок это. Кто-то думает, что всему виной мрежники. Это они ходят среди нас и мутят юные головы рассказами о чужих землях и далеких чудесах. А может, близится конец мира, и скоро Ватыркаево племя заполонит леса и реки. Прежде такого не было! Прежде сыны и дщери не смели и головы поднять, а нынче уж и покрикивать на отца им незазорно. Вот ты бы как поступил с таким сыном?

— Выпорол, — коротко ответил я.

— Порол. Ох, как порол, да только без толку. И дары у них для купца бесполезные, больше для воина годные. Отдать бы в княжью дружину, так не берут: и так много воинов на кормлении. А в ополчение я сам не пускаю: погибнет почем зря. Вот я и подумал, а не отдать ли непутевого сына в хирд? Если хёвдинг толковый, так сын и силой прирастет, и умением, да и золотом, глядишь, разживется.

Я плюхнулся на скамью обратно, налил себе медовухи и разом выпил.

— Так вы чего? Просите взять кого-то в хирд?

— Не кого-то, а наших сыновей. Все не ниже первого потока, с дарами, к мечу и копью привычны, да и к веслам тоже. Все в справной броне и с оружием. Всего восемь воинов!

Купец расхваливал неизвестных мне мужей так, словно это был товар.

Восемь живичей. Хоть торговец и говорит, что они хускарлы, да только рунами они вряд ли поднялись выше шестой. А у меня только Пистос столь же мал. Я, конечно, хотел увеличить хирд, да только после Гульборга думал, что буду брать лишь хельтов. С другой стороны, где я столько хельтов найду? Уж не в Альфарики точно, тут все хельты по дружинам сидят. И на Северных островах примерно так же.

— А что же они сами не пришли и не попросили за себя? — подал голос Рысь.

— Потому что во всем нужен порядок, — степенно ответил купец, поглаживая свою бороду. — Хёвдинг — это ж почти как отец родной. И мы позвали Кая Эрлингссона, чтобы уважить и показать, что наши сыны хоть и непутевые, но все же не безродные. И что мы, их старшие родичи, отпускаем их по доброй воле и безо всякой обиды.

— Не боитесь отдавать сынов мрежникам? — снова спросил Леофсун.

— Так мы ж не дикие ведуни! Много где побывали, видели разных людей и знаем, что и среди живичей есть гады, и среди мрежников — достойные мужи.