– Как там мои клиенты? Вы их еще не растеряли?

– А как же! Всех до единого! – Чарли расплылся в гордой улыбке и закурил сигару, но потом неожиданно нахмурился и поглядел на часы. – Но какого дьявола ты звонишь в такое время? У вас там… сколько? Э, да у вас еще и шести нет?! Ты сейчас где? – Он вдруг испугался, что она уехала с ранчо и вернулась в Нью‑ Йорк.

– Там же, где и была. Я просто не могла больше спать. Я тут встаю каждое утро в половине пятого, поэтому сейчас не знаю, куда себя деть. У меня такое ощущение, будто сейчас уже середина дня.

Саманта немного преувеличила, но на самом деле она и вправду уже окончательно проснулась.

– Как твои дети?

– Прекрасно! – Чарли слегка замялся, но потом поспешил поинтересоваться, как поживает она: – Надеюсь, ты там скачешь на лошадях до изнеможения?

– До полного… Чарли, ты мне лучше расскажи, что у вас происходит! – Саманте вдруг захотелось знать все – все, от глупых сплетен до того, кто из клиентов пригрозил обратиться в другое рекламное агентство.

Рассказывай о себе. – Чарли резко посерьезнел, и Сэм улыбнулась. – Ты счастлива там, Сэм? У тебя все нормально?

– Все чудесно, – заверила его Саманта и добавила с легким вздохом: – Хоть мне и неприятно в этом признаваться, но я правильно поступила, приехав сюда. Пожалуй, мне действительно нужно было такое радикальное средство. Я уже целых две недели не смотрю шестичасовой выпуск новостей.

– О, это уже что‑то! Если ты просыпаешься в половине пятого, то, должно быть, в шесть вечера уже дрыхнешь без задних ног.

– Не совсем так, но довольно близко к истине.

– А как твоя подруга? Ее зовут Кэролайн, да? Как лошадки? Все о'кей? – Чарли говорил как типичный житель Нью – Йорка, и Саманте стало смешно, когда она представила себе, как он попыхивает сигарой и глядит в пространство, сидя в пижаме и банном халате… А может, он вдобавок щеголяет в чем‑то, что подарили ему на Рождество сыновья: в бейсбольной шапочке, перчатках или полосатых красно – желтых носках?

– У нас все прекрасно. Дай мне поговорить с Мелли.

Мелинда подошла к телефону и, не заметив, что Чарли подает ей знаки, почти сразу же выложила Сэм все новости. Она ждет ребенка. Он должен родиться в июле, а она только на этой неделе узнала, что беременна. На какую‑то долю секунды возникла странная пауза, а потом Сэм принялась бурно поздравлять друзей. Чарли закрыл глаза и застонал.

– Зачем ты ей сказала? – прошипел он, обращаясь к жене, которая пыталась как ни в чем не бывало продолжить разговор с Сэм.

– А зачем скрывать? Все равно она узнает, когда вернется, – прошептала в ответ Мелинда, прикрыв ладонью микрофон, а затем, убрав руку, снова затараторила: –Дети? Они в один голос твердят, что хотят еще одного братика, но я лично хочу девочку, и если это не получится, то все, я больше пытаться не буду!

Чарли нетерпеливо замахал на жену руками, заставил ее быстро распрощаться и отобрал у нее трубку.

– А почему ты мне этого не сказал, приятель? – Сэм старалась говорить беспечно, но всякий раз, когда она слышала подобные известия, они неизбежно задевали ее за живое. Ты боялся, что я этого не перенесу? Но ведь я же не душевнобольная, Чарли! Я просто пережила развод – и все! Это совсем не одно и то же.

– Да кому интересны такие новости?! – В голосе Чарли звучали грусть и беспокойство.

– Тебе, – Саманта говорила совсем тихо. – И Мелли. И мне. Вы же мои друзья. Она правильно сделала, что сказала. Поэтому, пожалуйста, не кричи на нее, когда повесишь трубку.