Колька уставился на девушку, как на чудо-чудное.

– Никак не могу привыкнуть к твоей наивности, – признался он. – Сама вот комсомолка, политинформации и все такое… Откуда у нас союзники, Оль, ты что? Раздавили они Германию, теперь за нас примутся. Мы же им – как кость в глотке, противовес. Эх ты, голова.

– Ну как-то сложно во всех врагов видеть…

– А что делать? На то и расчет, что рано или поздно даже в светлую голову, в твою, например, закрадется мысль, что все это враки и все люди добрые. И все, готово дело, капут.

– Почему же так? – с интересом спросила Оля. – Сколько у нас союзников, помогали…

– Так они что, просто так помогали? – возмутился Колька. – Это тебе в фильме показывают, что американцы такие хорошенькие: «Ай-ай, русские – спасители-избавители!» Церэушницу вспомни, гадюку. Они нашими руками и жизнями Гитлера одолели, Германию на колени поставили, обязательно и за нас возьмутся, вот увидишь.

– Что-то ты сгущаешь.

– Вот, – он поднял палец, – видишь, что я тебе говорил? Ты уже вбила себе в голову, что все кругом такие добренькие, мол, если мы ко всем с добром, то и к нам тоже… ну, признавайся, так?

Оля улыбнулась, промолчала.

– Улыбайся, улыбайся. Цари вот реакционеры были, темные, и то понимали, что у России лишь два союзника – флот и армия.

– Да с чего ты в голову себе вбил, что все на нас напасть хотят? – нетерпеливо оборвала она.

– Да потому что – факты! Смотрят все и слюни пускают: чего это им все – уголь, нефть, леса, прочее, – а нам ничего? Несправедливо, что одной стране столько богатств. Надо отнять и…

– …поделить. А излишки продать на толкучке, чтобы накупить умных книжек про справедливость. Помню, – улыбнулась Оля, – хорошо еще, что государствами не Приходьки правят. Ладно, не увлекайся уж так, я с тобой не спорю.

Эта невинная военная хитрость помогла утихомирить Кольку, не на шутку развоевавшегося, поэтому разговор продолжился на куда более приятные темы. Но, конечно, просто так подобные мысли из головы не уходят, в этом Оле предстояло убеждаться на личном опыте еще следующие несколько часов. Поэтому в конце концов она не выдержала и задала маме зудящий вопрос:

– Мам, всем людям доверять надо?

Вера Вячеславовна, корпевшая над официальными бумагами, подняла глаза, ответила почти не раздумывая:

– Смотря кому и в связи с чем.

Оля ужасно удивилась:

– Что ты такое говоришь?

– Правду. Чистую правду. Ты же понимаешь, если речь идет лишь о тебе как о человеке. И вот тебе кто-нибудь клянется: Оля, никогда опаздывать не буду. Поверишь?

– Н-нет. Всякое может случиться.

– Но если вдруг обманул человек, опоздал. Прощаешь?

– Если случайно… ну, или извинится, то, должно быть…

– Вот. А теперь представь, что мне мастер-наладчик клянется: никогда, мол, не опоздаю, пить брошу, только не увольняйте. Верить или как?

– Я не знаю.

– Вот и я не знаю, – призналась мама, – он ведь не в первый раз клянется, и каждый раз – опять за свое.

Некоторое время Оля задумчиво помешивала ложкой в стакане, потом продолжила:

– Я, наверное, не так выразилась.