Подошло время, вышли все на улицу. Было темно, плакали под дождем тусклые фонари, блестела сырая грязь, как черный лед. Сто раз хожено по этой ничем не примечательной дорожке к станции и заветной голубятне – а вот же, по ту ее сторону поджидают, без сомнения, крупные неприятности, и она выглядит мрачно и загадочно.

«Все, достаточно мистики», – решил Колька и заговорил быстро, веско, деловито:

– Давайте еще раз. Сейчас идем все вместе, не болтать, песен не петь, баек не травить – мало ли что…

– …и кто, – добавил Санька.

– Верно. На подходе, как забор начинается, вы притормозите, мы с Санькой ускоряемся. Мы раньше пролезем и на участке где-нибудь спрячемся. Приходите, встречаетесь, если что – вопите. Ясно?

– Да ясно уж, – заверила Оля, – чего вопить-то, не убьет же она нас. Тем более что она одна, а нас двое.

Светка, втянув голову в плечи, боязливо поддакнула. Судя по всему, трусила она отчаянно.

Добрались. Ребята проникли за забор первыми, примостились на заколоченной веранде, без церемоний выломав одну из досок. Там было на удивление сухо и даже довольно тепло.

– Комфорт, – усмехнулся Санька, – как есть хоромы.

– Цыц ты, – шикнул Колька, – кажись, наши идут?

Прислушались, остроухий и остроглазый Санька перестал улыбаться:

– Не, не наши. Глянь-кось, тетка идет, да не одна.

В самом деле, со стороны улицы, отодвинув доску забора, показалась та самая врач, она же Лиза, она же Чайка и бес знает кто еще, а за ней – какой-то тип в кепке, тужурке и – даже в темноте было видно – надраенных до последнего состояния, сияющих сапогах.

Было слышно, как женщина рассерженной змеей шипит на спутника, чтобы тот выбросил цигарку. Он, пожав плечами, подчинился, но не выкинул, а, забычковав, прибрал обратно в пачку. Парочка поднялась к голубям, было слышно, как радостно воркуют голуби и пересыпается зерно.

– А вот теперь наши, – едва шевеля губами, произнес Санька.

И вправду, за забором зачавкали куда более легкие шаги, отодвинулась доска, пролезла сперва Светка в своем куцем дождевике, потом легко, струйкой, просочилась Оля. Они тоже полезли наверх.

Санька, толкнув Кольку локтем, тихо предложил:

– Давай поближе подберемся, мало ли что.

– Услышат?

– Не, там шум такой птицы подняли.

– Давай.

Они подобрались ближе и притаились со стороны голубятни, противоположной той, где была лестница. «Не заснуть бы», – забеспокоился Колька, и не без оснований: накрапывал все еще теплый дождь, ворковали над головой голуби, ни слова не было слышно. Но никак нельзя было расслабляться, ведь что-то явно должно было произойти.

* * *

Примерно таким же образом думала и Оля, когда они со Светкой, поднявшись по лесенке, очутились лицом к лицу не с ожидаемой персоной в одном экземпляре, а сразу с двумя незнакомцами.

«Как хорошо, что Светка не одна пошла, – подумала Ольга, не забывая удерживать на лице соответствующую гримасу, – кто их знает, так, внимательнее и проще. Смотри исподлобья, настороженно. Хорошо, что от керосинки тут не так светло».

– Нате вот, – пробормотала она, протягивая сковородку Лизе.

Та серьезно, без улыбки, приняла подношение, поблагодарила.