– Надеюсь, – ответил Ван Гельдер.

* * *

– Сэр Джон, – сказал президент, – вы поставили меня в чертовски неловкое положение. Надеюсь, вы понимаете, что это не гнев, а сожаление.

– Да, господин президент, я прекрасно осознаю и очень сожалею о происшедшем. Конечно, вам не станет легче, если вы узнаете, что я тоже нахожусь в неловком положении. – Если сэр Джон Трэверс, посол Великобритании в Соединенных Штатах, и оказался в щекотливом положении, то по его внешнему виду этого сказать было нельзя. Недаром сэра Джона хорошо знали в дипломатических кругах как человека находчивого, непоколебимого, спокойного, способного выходить из самых сложных и запутанных ситуаций. – Я ведь только мальчик на побегушках. Правда, с определенным рангом.

– Кто он такой, этот Хокинс? – спросил Ричард Холлисон, заместитель директора ФБР, который не отличался таким спокойствием, как сэр Джон, но тем не менее умел сдерживать обуревавшие его чувства. – Я считаю, что иностранец не должен советовать Белому дому, Пентагону и ФБР, как им вести свои дела.

– Хокинс – вице‑адмирал британского военно‑морского флота, – пояснил генерал, последний участник разговора, происходившего в кабинете президента. – Удивительно способный человек. Не могу припомнить ни одного морского офицера США, которого я смог бы представить на его месте в аналогичной, поистине невероятной ситуации. Думаю, не стоит говорить о том, что из всех присутствующих в самом неловком положении нахожусь я. Пентагон все‑таки на моей совести, поймите меня правильно.

– Ричард Холлисон, – сказал сэр Джон, – я знаю вас уже много лет. Мне известна ваша репутация жесткого, но вместе с тем откровенного человека. Будьте откровенны и сейчас. Адмирал Хокинс, как только что заметил генерал, находится в невероятной ситуации, которая вынуждает принимать самые немыслимые решения, и это вам известно в силу вашего положения лучше, чем нам. Он никому не дает указаний, как надо делать свое дело. Просто он решил обойти все привычные пути связи, чтобы его послание дошло до президента и никто из правительства или Пентагона не смог бы увидеть его раньше главы государства. Конечно, в Пентагоне известно, что ведется следствие, но Хокинс отнюдь не хотел тыкать пальцем в разные стороны. Если вы намереваетесь посадить кошку среди голубей или выпустить орла в голубятне, вы не посылаете почтовую открытку заранее, предупреждая о том, что собираетесь сделать.

– Да, я это принимаю, – произнес Холлисон. – Но все равно мне это не нравится.

– Нравится нам или не нравится, – заметил президент, – но принимать приходится. И мне тоже. – Он с мрачным видом посмотрел на бумагу, лежащую на столе. – Похоже, этот Адамантиос Андропулос, являющийся в настоящее время гостем Хокинса, – мне кажется, адмирал считает своим гостем всякого, кто оказывается у него на борту, вплоть до уголовников, закованных в кандалы, – имеет счет в одном из вашингтонских банков – название и адрес прилагаются. На счету примерно восемнадцать миллионов долларов. Адмирал хотел бы знать, снимались ли со счета деньги. Если да, то когда и какие суммы. Вам нетрудно узнать это, Ричард. Вопрос только в том, сколько времени вам понадобится.

– Все зависит от того, сколько в данном деле фальшивых имен, дутых компаний и прочей неразберихи. Он ведь может иметь счет даже во Внутренней Монголии. Маловероятно, конечно, но вы меня поймите. Сколько займет? Час, может, три. Прошу прощения, господин президент. Прошу прощения, господа, – сказал Холлисон и вышел из кабинета.

– Армии и морским пехотинцам будет приятно узнать, что Хокинс не удостоил их своим вниманием, – продолжал президент.