Изменить размер шрифта - +
Это чувство было столь всепоглощающим, что он даже не замечал, что рядом с ним все эти дни находится несколько на редкость привлекательных женщин. Ухаживая за ним, принося ему еду и питье, служанки старались как бы ненароком прижаться к нему бедром или грудью, а в их взглядах сквозили нежность и обещание исполнения любых желаний. Раньше у Конана при одной мысли о женщинах вскипала кровь, а сейчас даже все их прелести, которые были едва прикрыты легкой тканью — наступило лето и было жарко, — не вызывали у него интереса.

— Ну вот, повязка больше не нужна, — сказала Денияра, осмотрев его рану в последний раз, — еще немного, и ты будешь совсем здоров.

— Я уже в порядке, — твердо возразил киммериец, — и решил, что пора мне убираться отсюда. Клянусь Белом, у меня очень много дел!

— Не сомневаюсь, что у такого отважного мальчика дел невпроворот, — улыбнулась хозяйка. — Тебя никто не удерживает, но если кроме мускулов ты имеешь еще и голову, то послушай меня и останься здесь еще на два-три дня. Тебе надо набраться сил. Выпей это снадобье, оно должно помочь.

Кровь бросилась варвару в голову — никогда еще женщина не осмеливалась разговаривать с ним подобным образом, но он вспомнил, как нежно и заботливо она и ее служанки ухаживали за ним, когда он был совсем плох, и устыдился своего гнева.

— Ну что ж, пару дней, пожалуй, еще можно, раз ты так считаешь.

Взгляд, полный благодарности и невысказанной мольбы, который он получил в ответ, заставил его задуматься, но мысли о мщении вновь заполонили душу и мозг варвара, отодвинув на задний план все остальное. Он послушно выпил чашу зелья, которое по знаку Денияры поднесла ему одна из служанок, и через некоторое время его сморил крепкий и здоровый сон.

На следующее утро Конана разбудил звонкий женский смех, доносившийся из сада. Варвар встал с постели и подошел к окну. Окно в его комнате располагалось достаточно высоко, под самым потолком, и обычный человек должен был подставить что-нибудь, чтобы посмотреть наружу. Конан же при его росте просто заглянул в него и увидел, что в бассейне резвятся служанки. Их тела в сверкающих брызгах воды переливались на солнце, как драгоценные камни. Киммериец засмотрелся на это прекрасное зрелище и даже не слышал, как кто-то вошел в комнату. Очнулся он от звуков ласкового голоса Денияры:

— Вот теперь я могу сказать, что ты совершенно здоров!

Варвар, вздрогнув от неожиданности, обернулся. Хозяйка, видимо, тоже только что выкупалась — вокруг ее тела была небрежно обернута белая ворсистая ткань, волосы распущены, влажная кожа источала необыкновенно свежий аромат.

— Я не ошибаюсь, сегодня ты чувствуешь себя по-другому? — спросила Денияра, подходя к нему совсем близко. Гибкие руки обвили его шею, ткань, покрывавшая ее тело, соскользнула к ногам. Конан сжал ее в объятиях с такой силой, что женщина застонала.

— Не раздави меня, дикарь! — воскликнула она, закрывая его рот мягкими, как лепестки розы, губами. Конан не противился, да и не смог бы, даже если бы собрал всю свою волю в кулак.

Последующие две седмицы прошли как в сладком сне. Конан, подобно могущественному владыке, купался в неге и обожании, утопал в сладостном и упоительном восторге любви, который самозабвенно дарила ему судьба. О Великий Податель Жизни, если ты хочешь вознаградить раба своего, то щедрость твоя не знает предела! Конан с юношеским пылом предался страсти, ради которой стоило перенести те удары жизни, что выпали на его долю.

О Денияра! Ее красота и облик богини, ее змеиная гибкость, пышные бедра, ее искушающая улыбка, изящные ноги — все, что он видел, возбуждало его плоть. В глазах ее, укрытых длинными пушистыми ресницами, было что-то таинственное, призрачное, далекое, напоминавшее о древних и благородных народах, которые в далекие времена основали великие империи под светлым Оком Митры.

Быстрый переход