39

         Когда бы Тирзу видел Соломон,

         То верно б свой престол украсил ею, —

         У ног ее и царство, и закон,

         И славу позабыл бы… Но не смею

         Вас уверять, затем, что не рожден

         Владыкой, и не знаю, в низкой доле,

         Как люди ценят вещи на престоле;

         Но знаю только то, что Сашка мой

         За целый мир не отдал бы порой

         Ее улыбку, щечки, брови, глазки,

         Достойные любой восточной сказки.

40

         «Откуда ты?» – «Не спрашивай, мой друг!

         Я был на бале!» – «Бал! а что такое?» —

         «Невежда! это – говор, шум и стук,

         Толпа глупцов, веселье городское, —

         Наружный блеск, обманчивый недуг;

         Кружатся девы, чванятся нарядом,

         Притворствуют и голосом и взглядом.

         Кто ловит душу, кто пять тысяч душ…

         Все так невинны, но я им не муж.

         И как ни уважаю добродетель,

         А здесь мне лучше, в том луна свидетель».

41

         Каким-то новым чувством смущена,

         Его слова еврейка поглощала.

         Сначала показалась ей смешна

         Жизнь городских красавиц, но… сначала.

         Потом пришло ей в мысль, что и она

         Могла б кружиться ловко пред толпою,

         Терзать мужчин надменной красотою,

         В высокие смотреться зеркала

         И уязвлять, но не желая зла,

         Соперниц гордой жалостью, и в свете

         Блистать, и ездить четверней в карете.

42

         Она прижалась к юноше. Листок

         Так жмется к ветке, бурю ожидая.

         Стучало сердце в ней, как молоток,

         Уста полураскрытые, пылая,

         Шептали что-то.