Что случай свел в минуту вас такую,

         И в этом месте… Верьте, я не раз

         Ему твердил, что эти посещенья

         О нем дадут весьма дурное мненье.

         Я говорил, – он слушал, он был весь

         Вниманье… Глядь, а вечером уж здесь!..

         И я нашел, что мне его исправить

         Труднее в прозе, чем в стихах прославить.

33

         Герой мой Сашка тихо развязал

         Свой галстук… «Сашка» – старое названье!

         Но «Сашка» тот печати не видал

         И недозревший он угас в изгнанье.

         Мой Сашка меж друзей своих не знал

         Другого имя, – дурно ль, хорошо ли,

         Разуверять друзей не в нашей воле.

         Он галстук снял, рассеянно перстом

         Провел по лбу, поморщился, потом

         Спросил: «Где Тирза?» – «Дома». – «Что ж не видно

         Ее?» – «Уснула». – «Как ей спать не стыдно!»

34

         И он поспешно входит в тот покой,

         Где часто с Тирзой пламенные ночи

         Он проводил… Всё полно тишиной

         И сумраком волшебным; прямо в очи

         Недвижно смотрит месяц золотой

         И на стекле в узоры ледяные

         Кидает искры, блески огневые,

         И голубым сиянием стена

         Игриво и светло озарена.

         И он (не месяц, но мой Сашка) слышит,

         В углу на ложе кто-то слабо дышит.

35

         Он руку протянул, – его рука

         Попала в стену; протянул другую, —

         Ощупал тихо кончик башмачка.

         Схватил потом и ножку, но какую?!..

         Так миньятюрна, так нежна, мягка

         Казалась эта ножка, что невольно

         Подумал он, не сделал ли ей больно.

         Меж тем рука всё далее ползет,

         Вот круглая коленочка… и вот,

         Вот – для чего смеетесь вы заране? —

         Вот очутилась на двойном кургане…

36

         Блаженная минута!.