22

         Теперь к ее подруге перейдем,

         Чтоб выполнить начатую картину.

         Они недавно жили тут вдвоем,

         Но души их сливались во едину,

         И мысли их встречалися во всем.

         О, если б знали, сколько в этом званье

         Сердец отличных, добрых! Но вниманье

         Увлечено блистаньем модных дам.

         Вздыхая, мы бежим по их следам…

         Увы, друзья, а наведите справки,

         Вся прелесть их… в кредит из модной лавки!

23

         Она была свежа, бела, кругла,

         Как снежный шарик; щеки, грудь и шея,

         Когда она смеялась или шла,

         Дрожали сладострастно; не краснея,

         Она на жертву прихоти несла

         Свои красы. Широко и неловко

         На ней сидела юбка; но плутовка

         Поднять умела грудь, открыть плечо,

         Ласкать умела буйно, горячо

         И, хитро передразнивая чувства,

         Слыла царицей своего искусства…

24

         Она звалась Варюшею. Но я

         Желал бы ей другое дать названье:

         Скажу ль, при этом имени, друзья,

         В груди моей шипит воспоминанье,

         Как под ногой прижатая змея;

         И ползает, как та среди развалин,

         По жилам сердца. Я тогда печален,

         Сердит, – молчу или браню весь дом,

         И рад прибить за слово чубуком.

         Итак, для избежанья зла, мы нашу

         Варюшу здесь перекрестим в Парашу.

25

         Увы, минувших лет безумный сон

         Со смехом повторить не смеет лира!

         Живой водой печали окроплен,

         Как труп давно застывшего вампира,

         Грозя перстом, поднялся молча он,

         И мысль к нему прикована… Ужели

         В моей груди изгладить не успели

         Столь много лет и столько мук иных —

         Волшебный стан и пару глаз больших?

         (Хоть, признаюсь вам, разбирая строго,

         Получше их видал я после много.