Но час настал, – пора любви пришла.

         Какой-то смертный ей сказал два слова:

         Она в объятья божества земного

         Упала; но увы, прошло дней шесть,

         Уж полубог успел ей надоесть;

         И с этих пор, чтоб избежать ошибки,

         Она дарила всем свои улыбки…

19

         Мечты любви умчались, как туман.

         Свобода стала ей всего дороже.

         Обманом сердце платит за обман

         (Я так слыхал, и вы слыхали тоже).

         В ее лице характер южных стран

         Изображался резко. Не наемный

         Огонь горел в очах; без цели, томно,

         Покрыты светлой влагой, иногда

         Они блуждали, как порой звезда

         По небесам блуждает, – и, конечно,

         Был это знак тоски немой, сердечной.

20

         Безвестная печаль сменялась вдруг

         Какою-то веселостью недужной…

         (Дай бог, чтоб всех томил такой недуг!)

         Волной вставала грудь, и пламень южный

         В ланитах рделся, белый полукруг

         Зубов жемчужных быстро открывался;

         Головка поднималась, развивался

         Душистый локон, и на лик младой

         Катился лоснясь черною струей;

         И ножка, разрезвясь, не зная плена,

         Бесстыдно обнажалась до колена.

21

         Когда шалунья навзничь на кровать,

         Шутя, смеясь, роскошно упадала,

         Не спорю, мудрено ее понять, —

         Она сама себя не понимала, —

         Ей было трудно сердцу приказать,

         Как баловню ребенку. Надо было

         Кому-нибудь с неведомою силой

         Явиться и приветливой душой

         Его согреть… Явился ли герой,

         Или вотще остался ожидаем,

         Всё это мы со временем узнаем.