|
Для меня не тайна, что занимается он нашей работой из самых простых побуждений: достигать результатов, быть на виду, продвигаться, получать премии - как в любом деле. Потому и огорчился, позавидовал мне сейчас; а при случае, я знаю, он ради этих ясных целей спокойненько отодвинет меня с дороги… И все равно- в такие минуты у нас возникает какое-то иррациональное родство душ: ближе Рынди для меня нет человека на свете, и он - я уверен! - чувствует то же.
Наверно, это потому, что мы Встречники. В забросах нам приоткрывается иной смысл вещей; тот именно смысл, в котором житейская дребедень и коллизии - ничто. IV. РАССЛЕДОВАНИЕ Грузовой вертолет с нашим оборудованием и техниками отправили вперед. Затем пассажирским Ми-4 летим в сторону Гавронцев и мы с Багрием. Третьим с нами летит Петр Денисович Лемех - плотный 40-летний дядя, длиннорукий и несколько коротконогий, с простым лицом, на котором наиболее примечательны ясные серо-зеленые глаза и ноздреватый нос картошкой; он в потертой кожаной куртке, хотя по погоде она явно ни к чему, - память прежних дней. До места полчаса лету - и за эти полчаса мы немало узнаем о «БК двадцать вторых»: как от Петра Денисовича, так и по рации. - Не самолет, а лялечка, - говорит Лемех хрипловатым протяжным голосом. Я не буду говорить о том, что вы и без меня знаете, в газетах писалось: короткий пробег и разбег, терпимость к покрытию взлетной полосы - хоть на грунтовую, ему все равно, экономичность… Но вот как летчик: слушался отлично, тяга хорошая - крутизна набора высоты, почти как у реактивных! А почему? От применения Иваном Владимировичем сдвоенных встречно вращающихся на общей оси винтов да мощных турбин к ним - от этого и устойчивость, и тяга. Нет, за конструкцию я голову на отсечение кладу - в порядке! Да и так подумать: если бы изъяны в ней были, то испытательные машины гробились бы - а то ж серийные… Сведения по рации от Воротилина: самолет выпущен с завода в июне прошлого года, налетал тысячу сто часов, перевез более 20 тысяч пассажиров. Все регламентные работы проводились в срок и без отклонений; акты последних техосмотров не отмечают недостатков в работе узлов и блоков машины. - Вот-вот… - выслушав, кивает Лемех, - и у того, что в Томской области загремел в позапрошлом апреле, тоже было чин-чинарем. Полторы тысячи часов налетал - и все с грузом. Эх, какие люди с ним погибли: Николай Алексеевич Серпухин, заслуженный пилот… он уже свое вылетал, мог на пенсию уходить, да не хотел - Дима Якушев, штурман только после училища… - А почему там не обнаружили причину? - перебивает шеф. - Он в болото упал. А болота там знаете какие - с герцогство Люксембургское. Да конец апреля, самый разлив… Место падения и то едва в две недели нашли. Это ж Сибирь, не что-нибудь. Над ней летишь ночью на семи тысячах метров - и ни одного огонька от горизонта до горизонта, представляете? - Ну, нашли место - а там что? - направлял разговор Артур Викторович. - А там… - Лемех поглядел на него светлыми глазками, - хвостовое оперение из трясины торчит. Да полкрыла левого отдельно, в другом месте. Ни вертолету сесть, ни человеку спуститься некуда. С тем и улетели… Нет, но здесь на сухом упал - должны найти. - Грузовые и пассажирские КБ разные заводы выпускают? - спрашиваю я. - Один. Пока только один завод и есть для них. Отличия-то пассажирского варианта небольшие: кресла да окна, буфет, туалет… Мы немало еще узнаем от Петра Денисовича: и что чаще всего аварии бывают при посадке - да и к тому же больше у реактивных самолетов, чем у винтовых, из-за их высокой посадочной скорости: затем в статистике следуют разные аэродромные аварии (обходящиеся, к счастью, обычно без жертв), за ними-взлетные-и только после этих совсем редкие аварии при наборе высоты или горизонтальном полете. |
