|
Этой фразе вряд ли можно было найти какое-то логическое объяснение, однако в ней скрывалась потенциальная и совершенно обоснованная угроза. Линь Хун снова и снова пыталась припомнить ситуацию, в которой она была произнесена, но безуспешно. Это было плохим предзнаменованием, как ни крути, все было плохим предзнаменованием. Линь Хун прошла в ванную комнату и встала под душ, она чувствовала, что все ее тело источает алкогольный дух. Этот запах окутал ее настолько сильно, что у Линь Хун возникло ярое желание вырваться из его пут. Но как она себе это представляла? Из чего собиралась вырываться уже и так совершенно голая женщина? Мощные струи душа резко падали на кожу Линь Хун, но вместо облегчения она чувствовала только ужасное смятение. Линь Хун подняла голову, она просто выбилась из сил. Потом она обернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало, но его затянуло паром, поэтому Линь Хун увидела лишь размытые очертания, и здесь никакой конкретности, одна неопределенность. Линь Хун направила струи прямо на зеркало, в котором проявилось ее лицо, но из-за водных разводов оно выглядело как-то странно. Линь Хун замерла, неотрывно глядя в зеркало, из которого на нее смотрело ее отрешенное отражение.
Линь Хун сняла трубку с телефона, который висел рядом с унитазом, и набрала «О», послышались длинные характерные гудки. Ее соединили с оператором, и она бессильно попросила заказать для нее один авиабилет до Нанкина, желательно на ближайший рейс. После душа у Линь Хун вдруг зачесалась спина. Она заметила, что пузырьки от ожога уже лопнули, оставив после себя белесые пятнышки. Линь Хун осторожно сковырнула кожу на плече и оторвала отмерший кусочек величиною с ноготь. Под ним оказалась нежно-розовая кожица, со стороны это выглядело как экзема, ужасно неэстетично. Глядя на это пятно и на отодранный кусочек кожи, Линь Хун холодно усмехнулась: «Ну что, не зря приезжала, можно сказать, переродилась». В это время в номер постучали. Узнав, что это Чжан Гоцзин, Линь Хун обмоталась банным полотенцем и открыла дверь. Стоявший на пороге Чжан Гоцзин пребывал в полном смятении. Синяки под глазами выдавали утомление. Едва зайдя в номер, Чжан Гоцзин заключил Линь Хун в свои объятия, он действовал настолько импульсивно, что Линь Хун это застигло врасплох. Он не лез с поцелуями, ничего не говорил, просто глубоко вздохнул и стал медленно ее гладить. Увидев, что у Линь Хун стала облезать кожа, Чжан Гоцзин легонько стал сдирать ее. В это завораживающее мгновение он действовал исключительно нежно, медленно и осторожно снимая тонкую пленочку. Линь Хун закрыла глаза, она хотела в мельчайших деталях насладиться этим моментом перерождения, прочувствовать эти совершенно безболезненные, трогательные, глубоко интимные ощущения, испытать незнакомое впечатление отсоединения собственной кожи от своей же плоти. Она приоткрыла рот, где-то глубоко в ней словно прокатывались волны. Когда она открыла глаза, их заволокла влажная пелена слез. Вдруг движения Чжан Гоцзина утратили деликатность, с силой обняв Линь Хун, он увлек ее на пружинистую кровать и поцеловал. Линь Хун послушно ответила ему, после чего их губы слились воедино и стали жадно засасывать друг друга. Но тут Линь Хун вытянула руку и неожиданно остановила Чжан Гоцзина. Тот практически с силой оттолкнул ее руку и сказал: – Мы начнем все сначала. На какое-то время после сказанного Линь Хун замерла, из ее глаз потекли слезы. – Нет. Услышав отказ, Чжан Гоцзин устремил свою руку прямо в низ ее живота. Но Линь Хун снова остановила его резким движением и с болью сказала: – Ты просто хочешь самоутвердиться. И я тоже. Но нам незачем что-то доказывать. Это полный абсурд. Чжан Гоцзин отбросил ее руку. Но Линь Хун не выказывала дальнейшего согласия. Она закрыла глаза, из которых тут же выкатились слезинки. – Одумайся. Вот-вот приедет твоя жена. Она уже в дороге. Чжан Гоцзин, не понимая, спросил: – Что еще за ерунда? – Вовсе не ерунда. |
