Он пошел к буфету, вернулся с графином томатного сока и возбужденно сообщил:

    – Ребята, Фу Дат говорит, что семнадцатого Ляхов уходит в Первую Межзвездную!

    Кондратьев сразу поднял голову:

    – Точно?

    – Семнадцатого, – повторил Гургенидзе. – На «Молнии».

    Фотонный корабль «Хиус-Молния» был первым в мире пилотируемым прямоточником. Его строили два года, и уже три года испытывали лучшие межпланетники.

    «Вот оно, началось!» – подумал Кондратьев и спросил:

    – Дистанция не известна?

    – Фу Дат говорит, полтора световых месяца.

    – Товарищи межпланетники! – сказал Малышев. – По этому поводу надо выпить. – Он торжественно разлил томатный сок по стаканам. – Поднимем, – сказал он.

    – Не забудь посолить, – сказал Панин.

    Все четверо чокнулись и выпили. «Началось, началось», – думал Кондратьев.

    – А я видел «Хиус-Молнию», – сказал Малышев. – В прошлом году, когда стажировался на «Звездочке». Этакая громадина.

    – Диаметр зеркала семьсот метров, – сказал Гургенидзе. – Не так уж много. Зато раствор собирателя – ого! – шесть километров. А длина от кромки до кромки почти восемь километров.

    «Масса – тысяча шестнадцать тонн, – машинально вспомнил Сережа. – Средняя тяга – восемнадцать мегазенгеров, рейсовая скорость – восемьдесят мегаметров в секунду, расчетный максимум перегрузки – шесть «же»… Мало… Расчетный максимум захвата – пятнадцать вар… Мало, мало…»

    – Штурманы, – мечтательно сказал Малышев. – А ведь это наш корабль. Мы же будем летать на таких.

    – Оверсаном Земля – Плутон! – сказал Гургенидзе.

    Кто-то в другом конце зала крикнул звонким тенором:

    – Товарищи! Слыхали? Семнадцатого «Молния» уходит в Первую Межзвездную!

    Зал зашумел. Из-за соседнего столика встали трое с Командирского факультета и торопливо пошли на голос.

    – Асы пошли на пеленг, – сказал Малышев, провожая их глазами.

    – Я человек простой, простодушный, – сказал вдруг Панин, наливая в стакан томатный сок. – И вот чего я все-таки не могу понять. Ну к чему нам эти звезды?

    – Что значит – к чему? – удивился Гургенидзе.

    – Ну Луна – это стартовая площадка и обсерватория. Венера – это актиниды. Марс – фиолетовая капуста, генерация атмосферы, колонизация. Прелестно. А звезды?

    – То есть, – сказал Малышев, – тебе не понятно, зачем Ляхов уходит в Межзвездную?

    – Урод, – сказал Гургенидзе. – Жертва мутаций.

    – Вот послушайте, – сказал Панин. – Я давно уже думаю об этом. Вот мы – звездолетчики, и мы уходим к UV Кита. Два парсека с половиной.

    – Два и четыре десятых, – сказал Кондратьев, глядя в стакан.