— Мисс Грейнджер, мы же уже выяснили, что это вас не касается. Вы же сами сказали, что ничего от меня не требуете, — Северус убрал огонь и с явным любопытством посмотрел на девушку.

Она сидела за столом и разглядывала свои руки. «Заусенец, и ногти обломаны, маникюр нужно сделать что ли», — она не смотрела на него и ничего не отвечала. Не знала, что ответить. «А вы понимаете, что, несмотря на это, мне больно видеть вас с другой? Одно дело просто знать, другое — видеть. Я все-таки становлюсь мазохисткой. Может, попробуем плетку, профессор?».

Поняв, что ответа он не дождется, Северус довольно раздраженно бросил приготовившиеся стейки на тарелки, и полил наспех приготовленным соусом.

— Гарнира нет. Нужно сходить в магазин и закупить продукты основательно, — поставив тарелки на стол, он сел и приступил к обеду. — Ешьте, или вы вегетарианка?

— Нет, я не вегетарианка. А почему вы со мной возитесь, сэр? — Гермиона покрутила вилку в руке. — Обедом вон кормите, на вопросы отвечаете.

— Потому что ваше состояние вызывает опасение, причем не только у меня.

— Зря, я в порядке. Это мое нормальное состояние за последние шесть лет. И всем другим пора было уже привыкнуть.

— Что там у вас с амортенцией?

— А, это я пыталась влюбиться в Рона, чтобы вас в покое оставить, — она махнула рукой, а он замер, не донеся вилку до рта.

— Мисс Грейнджер, вы не перестаете меня удивлять, боюсь, я даже представить себе не могу, что от вас можно ожидать в следующий раз, — она польщенно улыбнулась, а он задумчиво продолжал есть.

Некоторое время они ели в тишине, затем Гермиона не выдержала.

— Во время нашей последней встречи в 1996 году вы хотели меня спасти, или избавиться, чтобы под ногами не путалась? Не отвечайте, я знаю правильный ответ.

Он задумался, а она снова погрузилась в воспоминания, не прекращая есть, чтобы лишний раз не нервировать его.

* * *

Они выпили по глоточку Феликс Фелициус и принялись ждать. Зелье обострило чувства. Предчувствие беды усилилось многократно, но Гермиона знала, что необходимо ждать.

Когда в замке раздались первые крики, и в коридорах появились первые всполохи проклятий, Гермиона встала. Она точно знала, куда надо идти. Феликс четко указал ей, что нужно идти в подземелье, к нему.

Она видела его только на уроках. В последнее время он стал более раздражительным, срывающимся на них по пустякам. Что-то его явно беспокоило, но что именно, было непонятно. Судя по его поведению, он не помнил тот вечер, когда она едва не попрощалась со своей невинностью в его комнатах. Но это подразумевало проклятье, которое ей удалось найти.

Она попробовала поговорить с Гарри, но тот ничего странного не заметил. Тогда Гермиона поняла, что она настолько его изучила, что видит каждое, даже самое незначительное отклонение в его обычном поведении, что способна заметить даже самый незначительный нюанс. Но видит все это только она.

А еще она попыталась выбросить из головы то, что произошло четвертого мая. Она пыталась забыться, проводя много времени с Роном. Но после его поцелуев, ей часто хотелось тайком вытереть губы. Нет, это не было неприятно, Рон ей действительно нравился, и Гермиона отдавала себе отчет, что, если бы ей не с чем было сравнивать, она бы даже получала удовольствие от ласк Рона. Но проблема заключалась в том, что ей было с чем сравнить.

Принятое зелье настойчиво звало ее к нему. Поддавшись порыву, или действию зелья, она прихватила с собой Луну, и они поспешили к декану Слизерина.

Они сразу же прошли к его апартаментам.

Если Луна и удивилась, откуда Гермионе известно, где они расположены, то вида она не подала.