К вечеру на особый участок прибыл подполковник Малеев. Пожар в штабе подобного объекта – дело нешуточное, появление представителя Особого отдела вполне оправдано.

– Вот что, Дима, вызови ка ты под благовидным предлогом свою сторожиху. Скажем, необходимы показания: где загорелось, когда, что она видела? Обычное дело. Разговаривать с ней станешь ты, а я посижу в сторонке, понаблюдаю.

Посланный за Клавой сержант вскоре возвратился с её мужем. Павел был удивлен и расстроен.

– Я думал – на работе.

– Но ведь она работала в ночную смену. Неужели вы не знаете?

– А почему я должен знать, – пожал широченными плечами Коростылев. – Мы – люди немолодые, спим раздельно – Клава в спаленке, я – в боковушке. Вечером повозился по хозяйству и завалился спать. Без ужина, потому, что живот забарахлил…

Немолодой, значит? Тогда на веранде он действовал с такой силой и сноровкой – дай Бог юноше.

– Утром жену не видели?

– Нет. Думал – в спальне она дремлет, не стал беспокоить. Устает, бедная. Годы, небось, не те, что раньше…

Конечно, не те. Особенно, если судить по поведению Клавы в тот вечер, когда она с таким жаром предлагала себя начальнику…

О чем спрашивать еще? Я повернулся к упорно молчащему подполковнику. Будто попросил помощи. Какой из меня следователь – ни знаний, ни опыта.

– Ваша жена не могла зайти к соседке? – спросил Малеев своим писклявым голосом.

– Конечное дело, все может быть. Клава общительная, ее полпоселка знает. Особо – мужики, – неловко пошутил Павел, ухмыльнувшись.

Ну и семейка! Муж всем встречным и поперечным бабам заглядывает за пазуху и под подол, супруга тоже не уступает ему по части близкого общения с мужиками. Пьют вместе, развратничают –

тоже. Клавдия, по ее словам, тяжело переживает грехи супруга, ревнует его. А он – тоже ревнует?

– И как вы относитесь к… такой общительности своей жены?

Павел не ответил – ограничился выразительным подергиванием плечами. Дескать, от бабы не убудет.

– Не могли бы вы дать нам адреса подруг супруги?

– Много писать придется, – снова грязно ухмыльнулся Коростылёв. – Сказал уже – полпоселка ходит у Клавдии в полюбовниках да в приятелях.

После ухода свидетеля, Малеев некоторое время молча мерил шагами мой кабинет. Потом остановился возле окна, потрогал обгоревший переплет.

– Кажется, Дима, твою сторожиху… убрали…

– Как это убрали? – не понял я.

– Зачем тому же Куркову лишний свидетель? Клавдия свое дело сделала, навела, может быть, даже подожгла здание штаба. Ведь разобравшись с содержимым похищенного сейфа Курков наверняка все понял. Он далеко не дурак.

Как всегда Малеев оказался прав. Спустя несколько дней после пожара охотники обнаружили труп женщины. Забросанная ветками, присыпанная землей, Клавдия лежала в глубоком овраге в пятистах метрах от поселка.

Всё сходится, постепенно становится ясным. Клавдия, по заданию Куркова, пригласила своего наивного начальника в гости. Предупреждённый ею убийца с дробовиком поджидал меня неподалёку от дома. Приказывая своему посланнику не убивать «предателя», резидент решил насладиться, унизить его, после чего или расстрелять в упор, или задушить.

Появление Рюмина с овчаркой – не случайность. Сотрудник Особого отдела знал, что я отправился в гости к сторожихе, по всем законам логики, если Клавдия связана с бандой, она просто обязана подставить меня. Поэтому Федя, выручив из заточения Джу, тоже пошёл с собакой к дому Коростылёвых.

– Не умеем мы работать, – сокрушался подполковник, бросая осуждающие взгляды на помощников. – Взяли бы Клавдию сразу после пожара, осталась бы она жива…

– Туда ей и дорога, – злился я на непонятное сожаление «особиста».