Роберт Льюис Стивенсон. Сент-Ив
ГЛАВА I. РАССКАЗ О ЛЬВЕ, СТОЯЩЕМ НА ЗАДНИХ ЛАПАХ
В мае 1813 года счастье изменило мне, и я все-таки попал в руки
неприятеля. Я знал английский язык, и это определило род моих занятий в
армии. Хотя у меня, конечно, и в мыслях не было, чтобы солдат мог отказаться
от опасного предприятия, однако быть повешенным как шпиону -- что может быть
ужаснее! Поэтому, когда меня объявили военнопленным, на душе у меня сразу
полегчало. В Эдинбургский замок, стоящий посреди города на вершине огромной
скалы, меня бросили вместе с несколькими сотнями товарищей по несчастью; все
они, как и я, были рядовые и волею случая почти все -- невежественные парни
из простонародья. Знание английского языка, которое ввергло меня в эту беду,
теперь весьма ощутимо мне помогало. Оно давало множество преимуществ. Часто
я исполнял роль толмача: по просьбе одних переводил приказы, по просьбе
других" -- жалобы, перезнакомился с офицерами охраны, и кое-кто из них
относился ко мне вполне благожелательно, иные же едва ли не по-приятельски.
Один молодой лейтенант охотно сражался со мною в шахматы -- а игрок я был
весьма искусный -- и в награду за это, миты угощал меня превосходными
сигарами. Майору крепостного батальона я давал во время завтрака уроки
французского языка, и в благодарность он иной раз приглашал меня разделить с
ним трапезу. Звали его Шевеникс. Он был важен, как тамбурмажор, и себялюбив,
как истый англичанин, но ученик в высшей степени добросовестный и человек в
высшей степени честный.
Мог ли я предположить в ту пору, что этот прямой, как палка, офицер с
непроницаемым лицом станет в дальнейшем между мною и самыми заветными моими
мечтами, что по милости этого аккуратного, педантичного, невозмутимого
офицера корабль судьбы моей едва не потерпит крушение! Нельзя сказать, чтобы
од пришелся мне по сердцу, но я относился к нему с доверием, и хотя это,
быть может, пустяк, однако мне приятно было получить от него табакерку, в
которой лежал золотой. Ибо, как ни странно, видавшие виды мужи, испытанные
солдаты способны едва ли не впасть в детство; проведя недолгий срок в
тюрьме, а ведь это в последнем счете почти все равно, что в детской, они
погружаются в мир ничтожных ребяческих интересов и мечтают и строят планы,
как бы разжиться сахарным печеньем или понюшкой табаку.
Мы, заключенные, являли собою жалкое зрелище.
Все офицеры обещали не участвовать более в военных действиях, и их под
честное слово выпустили из крепости. Почти все они снимали комнаты в
предместьях Эдинбурга у небогатых семейств, наслаждались свободой и рьяно
поддерживали дурные вести об императоре, которые почти все время приходили в
Англию. Случилось так, что среди оставшихся в крепости военнопленных один
только я был благородного происхождения. Меня окружали по большей части
невежественные итальянцы из полка, которому жестоко досталось в Каталонии,
да еще землекопы, давильщики винограда и дровосеки, неожиданно, против их
воли приобщенные к славному племени солдат.
|
