Роберт Льюис Стивенсон. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда
История двери
Храните нерушимость этих уз
С ветрами, с вереском незыблем наш союз.
Вдали от родины мы знаем, что для нас
Цветет на севере душистый дрок сейчас.
Мистер Аттерсон, нотариус, чье суровое лицо никогда не освещала улыбка,
был замкнутым человеком, немногословным и неловким в обществе, сухопарым,
пыльным, скучным и все-таки очень симпатичным. В кругу друзей и особенно
когда вино ему нравилось, в его глазах начинал теплиться огонек мягкой
человечности, которая не находила доступа в его речь; зато она говорила не
только в этих безмолвных средоточиях послеобеденного благодушия, но и в его
делах, причем куда чаще и громче. Он был строг с собой: когда обедал в
одиночестве, то, укрощая вожделение к тонким винам, пил джин и, горячо любя
драматическое искусство, более двадцати лет не переступал порога театра.
Однако к слабостям ближних он проявлял достохвальную снисходительность,
порой с легкой завистью дивился буйному жизнелюбию, крывшемуся в их грехах,
а когда для них наступал час расплаты, предпочитал помогать, а не порицать.
- Я склонен к каиновой ереси, говаривал он со скрытой усмешкой. Я не
мешаю брату моему искать погибели, которая ему по вкусу.
А потому судьба часто судила ему быть последним порядочным знакомым
многих опустившихся людей и последним добрым влиянием в их жизни. И когда
они к нему приходили, он держался с ними точно так же, как прежде.
Без сомнения, мистеру Аттерсону это давалось легко, так как он всегда
был весьма сдержан, и даже дружба его, казалось, проистекала все из той же
вселенской благожелательности. Скромным натурам свойственно принимать свой
дружеский круг уже готовым из рук случая; этому правилу следовал и наш
нотариус. Он дружил либо с родственниками, либо с давними знакомыми; его
привязанность, подобно плющу, питалась временем и ничего не говорила о
достоинствах того, кому она принадлежала. Именно такого рода, вероятно, были
и те узы дружбы, которые связывали нотариуса с его дальним родственником
мистером Ричардом Энфилдом, известным лондонским бонвиваном. Немало людей
ломало голову над тем, что эти двое находят друг в друге привлекательного и
какие у них могут быть общие интересы. Те, кто встречался с ними во время их
воскресных прогулок, рассказывали, что шли они молча, на лицах их была
написана скука и при появлении общего знакомого оба как будто испытывали
значительное облегчение. Тем не менее и тот и другой очень любили эти
прогулки, считали их лучшим украшением всей недели и ради них не только
жертвовали другими развлечениями, но и откладывали дела.
И вот как-то раз в такое воскресенье случай привел их в некую улочку
одного из деловых кварталов Лондона. Улочка эта была небольшой и, что
называется, тихой, хотя в будние дни там шла бойкая торговля.
|
