Роберт Льюис Стивенсон. Владетель Баллантрэ
ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ "ВЛАДЕТЕЛЬ БАЛЛАНТРЭ"
Будучи давним, закоренелым странником, издатель дальнейших страниц все
же кое-когда наезжает в город, уроженцем которого он счастлив себя назвать,
и мало у него бывает ощущений более странных, более горестных или же более
целительных, чем во время таких вот наездов. В чужих краях он появляется
нежданно-негаданно и привлекает к себе внимание, совсем не рассчитывая на
это; в своем же городе все выходит наоборот, и ему остается только дивиться,
как плохо его здесь помнят. В других местах на него благотворно действует
каждое приятное лицо: вот этот человек, может быть, станет ему другом; здесь
он с болью в сердце бродит по длинным улицам в поисках лиц и друзей, которых
уже не встретит. В других местах его восторгает все новое; здесь терзает
исчезновение старого. В других местах ему довольно быть теперешним самим
собой; здесь его равно гнетут сожаления о том, каким он был когда-то, и о
том, каким надеялся стать.
Вот что он смутно чувствовал по дороге с вокзала в последний свой
приезд на родину; чувствовал и в ту минуту, когда вышел из кэба у дома
своего друга, присяжного стряпчего мистера Джонстоуна Томсона, у которого
должен был погостить это время. Сердечный прием, лицо, не так уж
изменившееся, несколько слов, напомнивших былые дни, шутка, вызвавшая смех у
обоих, увиденное мельком, на ходу: белоснежная скатерть, отсвечивающие
боками графины и офорты Пиранези на стенах столовой -- все это препроводило
его в отведенную ему спальню в более легком расположении духа, и когда,
несколько минут спустя, они с мистером Томсоном сели рядышком за стол и
отдали дань былому предварительным бокалом, у него отлегло от сердца, он уже
почти отпустил себе две непростительные погрешности: то, что покинул
когда-то свой родной город, и то, что вернулся сюда.
-- Я приберег кое-что подходящее для вас, -- сказал мистер Томсон. --
Мне хотелось отпраздновать ваш приезд, дорогой мой друг, потому что вместе с
вами меня снова посетила моя молодость, правда, в сильно потрепанном и
увядшем обличье, но... ничего иного от нее не осталось.
-- И на том спасибо, -- сказал издатель. -- Но что вы считаете так уж
подходящим для меня?
-- Сейчас мы к этому приступим, -- сказал мистер Томсон. -- Судьба дала
мне возможность отпраздновать ваш приезд и подать вам на десерт нечто весьма
своеобычное. Тайну!
-- Тайну? -- повторил я.
-- Да, -- ответил друг издателя. -- Тайну. Она может оказаться
пустяком, но может дать и, очень многое. Впрочем, пока что перед вами нечто
действительно таинственное, ибо вот уже почти сотню лет этого никто не
видел; перед вами нечто весьма высокого порядка, ибо дело касается одного
титулованного семейства, и, по-видимому, вы столкнетесь с мелодрамой, ибо,
судя по сопроводительной записке, речь тут идет о смерти.
|
