— Что ты, батюшка! Я же сама хозяйка — что захочу, то приготовлю! — улыбнулась, отпуская отца, и отступила к подошедшему Финисту, взяв того за руку. Муж едва заметно волновался — я научилась определять это по тому, как он покусывал нижнюю губу и тер старый шрам на подбородке.

— Здравствуй, Митрофан Степанович! — поклонился он. Батюшка посмотрел сначала на меня, затем на Финиста, одарив того долгим строгим взглядом.

— Здравствуй и ты, Финист Кощеевич. Думал к вам в гости пожаловать, а вы сами явились. Небось, с помощью ваших магических штучек прознали, что мы в городе?

Я всё же не удержалась и фыркнула. Знал бы батюшка, что маги вовсе не всемогущи! А их всезнайство не более чем хорошо организованный поиск информации.

— Нет, Митрофан Степанович. К нам на рассвете зашла Алёна, рассказала, что вы приехали, — мягко скорректировал правду Финист, но даже этого хватило, чтобы отец сел на лавку, возмущенно хватая ртом воздух.

— Ну, егоза! Выдеру и запру в комнате на месяц, будет знать, как удирать без спросу! — возмутился батюшка, стукнув кулаком по столу. Похоже, без моего контроля Алёнушка совсем распоясалась, раз батюшка так разгневался из-за одной её провинности.

— А где матушка? — спросила я, чтобы отвлечь его от щекотливой темы. Не на постоялом дворе обсуждаются такие вопросы, а дома в узком семейном кругу.

— Спит еще. Дорога была длинной, она устала, — ответил отец и махнул нам на скамью напротив, мол, не стойте над душой, присаживайтесь. Мы сели, и Финист заказал две кружки кваса. Жара с самого утра стояла невыносимая.

Спустя минуту подавальщица принесла заказ и томно посмотрела на Финиста. Тот кинул ей монетку, но на выставленные в глубоком декольте прелести внимания не обратил, положив руку мне на талию, и девушка поспешно удалилась.

Я глотнула кваса, холодненького и пенного.

— Добирались мы три дня на перекладных. Сначала карета сломалась, затем лошадь испугалась и понесла — кучер еле справился, — поделился батюшка, возвращаясь к своей тарелке. Правда, больше не ел, а размазывал остатки, чтобы чем-то занять руки.

— Что же вы не предупредили? Я бы вас встретил! — посетовал Финист, а батюшка сощурился.

— Затем и не предупредил, что сам хотел убедиться… — тут он замолчал, догадавшись, что продолжение вроде «что моей дочери живется хорошо» звучит данном контексте немного грубо, и резко перевел тему. — Нравится тебе в городе, Оладушка?

— Как же тут не понравится! Поначалу всё чудно было: фонари, которые сами по себе светят, дома, каменные и большие, про королевский замок и говорить нечего! И люди здесь всё время торопятся, бегут куда-то — жизнь в поместье намного спокойнее. Но как-то по душе мне эта суматоха, — я переплела пальцы с пальцами Финиста. — Да и семья моя теперь тут.

— Семья, кхм. По этому поводу… Странные слухи бродят. Будто у тебя сын есть, — отец выразительно посмотрел на Финиста.

— Есть, — муж стойко выдержал его взгляд и только то, как сильно сжал мою руку, выдало, что он переживал из-за вопроса. — Александр.

— И сколько ему лет?

— Почти шесть.

— А жена бывшая где?

— Её никогда не было. Александр мой племянник и воспитанник. Для меня он давно стал родным сыном, и я надеюсь, что всё сказанное останется между нами, — Финист говорил тихо и серьезно, и я видела, как недовольство во взгляде отца сменяется уважением. — Я думаю, что как мой тесть, вы имеете право знать правду, но другим об этом лучше не рассказывать.

— Почему? Его настоящий отец совершил преступление против короны?

— Скорее, наоборот. Я скажу всего два слова — королевская лилия.