– Так тихо. Наверняка это значит, что в общей комнате никого нет.

Он кивнул:

– Ты права, но…

Его прервала жена хозяина пивной, которая вышла из дома, сделала реверанс и попросила прощения за то, что так промедлила выйти приветствовать их.

– Я не ожидала, что кто нибудь приедет так поздно, – извинялась она. – Входите, входите.

Барбара нахмурилась. Было еще не поздно; путники часто едут до темноты, особенно летом, когда теплая погода и долгие светлые вечера искушают их проделать большее расстояние. Она вспомнила, что ворота были закрыты на засов, и мальчик из конюшни, прежде чем открыть, спросил, сколько их человек. Поэтому она и была уверена, что постоялый двор полон. Это было странно.

Однако у Барбары не было времени обсуждать ситуацию, потому что хозяйка узнала ее, когда они вошли в большую комнату, и снова начала извиняться, приседая в реверансе перед дочерью Норфолка. Барбара сказала ей, что вышла замуж. Это вызвало новый поток слов и реверансов Альфреду. Потом она позвала мужа и выбранила его за то, что он не несет все лучшее с кухни, чтобы гости могли поесть. Она вытерла стол передником и усадила Барбару с Альфредом на скамью, убежав, чтобы принести кубки для вина, заверив, что стол накроют сразу же. Когда вошли слуги с дорожными корзинами, комната была уже готова: хозяйка знала, что Барбара захочет постелить на постель свои простыни.

Поскольку это было единственным, что интересовало Барбару, она предложила сказать хозяину, чтобы поднос принесли к ним в комнату и они могли пообедать наедине. Клотильда и Шалье только взглянули на своих хозяев, так как считали, что уже не понадобятся им, и перенесли свое внимание на ужин. Беви сделал глоток эля и сказал, что он хорош, как всегда. Шалье поморщился и попросил вина, а Льюис начал спорить, что с едой лучше всего пить: эль или вино. Невнимательно слушая, Барбара вздохнула. Ей казалось, что с тех пор, как она села за стол, прошло несколько часов. Слуга хозяйки спустился по лестнице с пустыми руками. Барбара взглянула на Альфреда, который начал барабанить пальцами по столу. Его вино оставалось нетронутым. Они подождали еще. Но жена хозяина пивной не появлялась.

Внезапно Альфред встал и, крадучись, начал подниматься по лестнице. Барбара последовала за ним. Она протиснулась перед ним в комнату, не зная, броситься ли ей между ним и хозяйкой или выпихнуть назойливого гостя собственными руками. К счастью, хозяйка укладывала в постель горячие камни, чтобы просушить влажные простыни. Когда вошли Альфред с Барбарой, она выпрямилась и выглядела сбитой с толку: Барбара поняла, что прошло не более четверти часа с тех пор, как они въехали на постоялый двор.

– Мне жаль, что твоя кольчуга жмет, – сказала она. – Давай сразу снимем ее, а завтра я что нибудь придумаю.

Альфред открыл рот, чтобы сказать, что кольчуга его совсем не беспокоит. Он часто и подолгу носил свои доспехи, защищавшие его от ударов в сражении; они были столь хорошо подогнаны, а стальные кольца скреплены так искусно, что кольчуга сидела на нем, словно вторая кожа. Но он тоже посмотрел на удивленную хозяйку и понял, что из за своего нетерпения им показалось, что она находилась наверху значительно дольше, чем это было на самом деле. Поэтому он закрыл рот, позволив Барбаре развязать пояс и снять кольчугу.

Хозяйка принесла поднос с едой и поставила его на стол. Она протянула руку к фляге, чтобы налить вино в пустые бокалы. Альфред оскалил зубы.

– Мы обслужим себя сами, – поспешно вмешалась Барбара, жестом прогоняя ее и многозначительно поглядывая на Альфреда.