– По‑моему, ты становишься чересчур подозрительным, Зейн, – сказал Гаспар, замыкая шествие. – Что могло понадобиться федеральным агентам в «Рокет‑Хаусе»?

– То же, что и любому разумному существу в системе – человеку, роботу или венерианскому овощу! – загадочно ответил Зейн. – «Рокет‑Хаус» располагает чем‑то ценным и уж во всяком случае таинственным, чего нет больше нигде. Каких еще тебе нужно приманок? Человек космической эры чрезвычайно падок на тайны, – он покачал головой. – Нет, нужно принять более действенные меры предосторожности…

Когда они подходили к кабинету, няня Бишоп широко распахнула дверь, и в коридор вырвался многоголосый шум оживленного разговора.

– А, Гаспар! – весело крикнула она. – Привет, Зейн. Добрый день, мисс Румянчик! Вам, ребята, придется помочь мне – пора везти кругляшей назад в Детскую.

– Что случилось? – спросил Гаспар. – Судя по шуму, все довольны.

– Еще как, – сказала няня. – Кругляши согласились создать что‑нибудь на пробу. Мы позвонили в Детскую, и остальные не стали возражать. Каждый напишет по короткой повести, строго анонимно. Редакторская помощь только по требованию авторов, срок – десять дней. Мистер Флаксмен сказал, чтобы вы, Гаспар, взяли где‑нибудь напрокат двадцать три диктописца. Семь штук есть в конторе.

27

Когда яйцеглавы начали свои литературные скачки, Гаспар де ла Нюи немедленно обнаружил, что превратился в грузчика, подручного и мальчика на побегушках, для которого у всех находится дело, но до которого нет дела никому. Даже верный и прямодушный друг Зейн Горт вдруг приобрел привычку таинственно исчезать, едва требовалось куда‑нибудь что‑нибудь тащить, и одновременно выяснилось, что Джо Вахтер страдает сердечной недостаточностью и не может поднимать ничего тяжелее мусорного совка или скунсового пистолета.

Когда папаша Зангвелл бросил пить, так как уже не мог совладать с проглоченным алкоголем, Гаспар было обрадовался, рассчитывая обзавестись хотя бы плохоньким помощником, но выяснилось, что в трезвом виде дряхлый сторож становится просто вдвое воинственнее и сварливее, чем в подпитии, оставаясь столь же бесполезным.

На просьбу Гаспара пригласить помощника – человека или робота – со стороны издатели ответили отказом под тем предлогом, что это якобы может совлечь покров тайны с проекта «Яйцеглавы», хотя, по мнению Гаспара, этот покров зиял прорехами с самого начала. Кроме того, издатели намекнули, что Гаспар преувеличивает объем работы, связанной с литературными скачками.

Однако Гаспар никак не мог тут с ними согласиться. Раздобыть двадцать или двадцать три диктописца само по себе было равносильно подвигу Геракла – Гаспару пришлось исколесить весь Нью‑Анджелес, так как все наличные запасы диктописцев были раскуплены или взяты напрокат радужно настроенными писателями сразу же после разгрома словомельниц. Несколько диктописцев Гаспару удалось переарендовать у тех писателей, которые успели расстаться со своими иллюзиями, а за остальные он заплатил столько, что Флаксмен буквально взвыл.

Потом пришлось приспосабливать к каждому диктописцу специальную переходную колодку, чтобы включать его в розетку яйцеглава, избежав таким образом диктовки вслух. Это было сравнительно просто – полчаса на колодку, как продемонстрировал Гаспару Зейн Горт, шаг за шагом проделав на его глазах всю процедуру с диктописцем Полпинты. Проинструктированный таким манером, Гаспар принялся самостоятельно подключать остальные двадцать девять диктописцев, попутно постигая все новые прелести работы механика, наличие которых, впрочем, вызывало у него все больше сомнений. Возможно, он тут же уволился бы, но только ему нравились льстивые просьбы и угрозы мисс Бишоп и остальных трех нянь, которые передавали ему настойчивые требования яйцеглавов – те вдруг все захотели немедленно получить диктописцы и злобно завидовали уже подсоединенным счастливцам.