– Это что, Игл‑Парк? – спросил Кардинал.

– Угу.

– А‑а, помню. Это был благотворительный матч с пожарниками.

– Вообразить невозможно, до чего худым был тогда Джерри!

– Он и теперь худой. За что, в частности, его и терпеть не могут.

– Да будет тебе! Джерри все любят!

– Еще одна причина относиться к нему с подозрением.

– Что ты такое говоришь, ей‑богу…

Кардинал умолк, погрузившись в уютную тишину приемной. По сравнению с рабочими кабинетами здесь царила роскошь: пол был даже устлан ковром с пышным ворсом, и ковер этот приглушал как стук молотка Френсис, так и шумы канцелярии. Но поглотить шум, производимый Джаспером Колином Краучем, он был не в силах. Крауч, как все знали, был хорошо знаком полиции из‑за своей неодолимой склонности бить жену, будучи трезвым, и давать волю рукам в отношении своего многочисленного потомства, будучи пьяным. Несколько дней назад детектив Лиз Делорм задержала его, обвинив в жестоком избиении двенадцатилетнего сына, который угодил в больницу со сломанной рукой. Мальчик и сейчас еще находился в детском отделении «Скорой помощи».

Грозный рев, похожий на громогласный клич лося, заставил Кардинала встрепенуться. Он сразу понял, откуда исходит шум. Сначала рев, а потом не менее громкий грохот.

– Господи! – воскликнула Френсис, хватаясь за сердце.

На полу разливалось настоящее море – Крауч ухитрился опрокинуть бачок с водой. Теперь ему противостояла Делорм, которая, несмотря на свои пять футов четыре дюйма, казалась крошкой по сравнению с горой мяса и жира по имени Джаспер Колин Крауч. Одно колено Делорм было в воде, бровь рассечена.

Боб Коллинвуд обхватил Крауча сзади, но тот ловким движением стряхнул с себя его руки, и Коллинвуд полетел на пол. Прежде чем Кардинал успел вмешаться, Крауч с силой пихнул ногой Делорм и нацелился ударить еще, но она, увернувшись, левой рукой схватила его за ногу и привстала.

– Прекратите немедленно, мистер Крауч, или я уроню вас на пол!

Он дернулся, но Делорм держала его крепко.

– Вот так, – сказала она и, уперев его ногу в свое плечо, встала в полный рост. Крауч треснулся головой о плиточный пол и вырубился, словно кто‑то нажал кнопку на пульте. Свидетели зааплодировали.

– Хорошо бы швы наложить, – сказал Кардинал, когда Делорм вернулась после умывания. Левую бровь ее рассекала царапина в четверть дюйма длиной.

– Ничего, переживу, – сказала она, усаживаясь в соседнем отсеке. – Как твоя мисс Имярек поживает?

Получив заключение баллистиков, Кардинал позвонил ей.

– Мисс Имярек все еще Имярек, – посетовал он сейчас. – Нейрохирург считает, что память восстановится, но о сроках речь не идет.

– Пуля в голову… Думаю, не стоит помещать в газетах объявление «Знаете ли вы эту женщину?».

– Конечно. Не стоит даже, чтобы стрелявшему стало известно, что мы нашли ее, а тем более что нашли живой. Насчет оружия ничего не откопала?

– Было ли задействовано в последнее время подобное оружие? – Делорм покачала головой. – Да это и не важно, – небрежно сказала она как о чем‑то несущественном и не стоящем упоминания. – А вот наши рапорты об украденном оружии я просмотрела. Как это ни удивительно, три недели назад такой пистолет в рапорте упоминался.

– Шутишь! Тридцать второго калибра?

Делорм вытащила листок бумаги, на котором записала фамилию и адрес.

– Разыскивается. Пистолет калибра тридцать два. Марка – кольт. Модель: полицейский образцовый.

Род Мильчер жил в аккуратном разноуровневом домике в Пайндейле – районе, некогда очень престижном, но теперь застроенном бетонными коробками и потому населенном в основном, что называется, молодыми семьями.