– Все целиком я вам демонстрировать не буду, – сказал он. – Вначале я объяснил ей, что очень люблю фотографировать, что, кстати, правда, и хочу показать ей несколько моих любимых фотографий. Сняты они в Алгонкин‑Бей, в местах, знакомых каждому местному жителю. В съемках принимали участие мои жена и дети, так что фотографии эти не выглядят чистыми подсказками для стимуляции памяти.

– Как мы поймем, которая из фотографий зацепит ее память?

Доктор Пейли щелкнул кнопкой пульта, останавливая изображение. На экране застыл крупный план – доктор Пейли и Рыжик, камера направлена в основном на нее, но в левом верхнем углу дочь доктора в красном лыжном костюме стояла на фоне дорожного знака с надписью: «Север».

– Я использую тут видеометод «картинка в картинке», с помощью которого можно фиксировать реакцию на фотографии. Здесь вы видите, что дорожный знак «Север» никак не затронул ее сознания.

Он опять щелкнул кнопкой. На экране Рыжик любезно осведомлялась о возрасте дочки доктора. На месте дорожного знака теперь был собор.

– Та же картина, видите? – Доктор Пейли указал на больную: – Вежлива, доброжелательна, расспрашивает о детях и тому подобное. Но ничто в ней не указывает на то, что собор ей знаком.

Девушка на экране улыбалась. На вставленной картинке радостный шестилетний малыш демонстрировал перед камерой рыбину, выловленную им перед тем на главном причале – местной достопримечательности. На заднем плане маячила белая громада «Принцессы чиппевы».

– И опять‑таки без изменений, верно?

– Все это, конечно, места, которые первыми приходят в голову при слове «Алгонкин‑Бей». Но то, что они ей ни о чем не говорят, вовсе не значит, что она не местная жительница, согласны? Дело может быть просто в том, что память ее еще не пробудилась.

– Согласен, – сказал доктор Пейли. – Но глядите, что происходит потом.

Он прокрутил вперед несколько кадров – изображения мелькали и расплывались. Несколько минут ожидания, во время которого врач следил за отметкой количества кадров в нижней части экрана. Потом видео щелкнуло, и картинка остановилась.

– Вот. Я показываю ей снимок Бофорт‑Хилла.

– Да, вон и старая пожарная каланча, – сказала Делорм.

От водонапорной станции вверх извивалась, образуя вытянутую букву V, неприметная на снимке грунтовая дорога.

– Она ничего не говорит, как видите, но обратите внимание, как она хмурится. Поднимает руку, хочет что‑то сказать…

Внезапно экран исполосовали помехи, раздался треск, почти рев статического электричества. Глаза девушки округлились в две буквы О, рука метнулась вверх, ко рту.

– Что случилось? – спросил с экрана доктор Пейли. – В чем дело?

Лицо девушки опять приняло непроницаемое выражение – ужас миновал.

Доктор Пейли еще раз осведомился у нее, в чем дело.

– Да ничего, – отвечала девушка. – То есть я не знаю. Мне вдруг стало страшно.

– Возьмите на заметку эту эмоциональную реакцию, – сказал доктор Пейли, обращаясь к Кардиналу и Делорм. – Это хороший признак.

– Что ее так испугало? – спросила Делорм.

– В проводе что‑то замкнуло, отсюда и помехи, так неприятно ее всколыхнувшие. Но перед этим она, по‑моему, не то узнала Бофорт‑Хилл, не то хотела что‑то сказать о нем. Вот и непонятно, на что именно она так отреагировала – на неожиданный шум или на вид Бофорт‑Хилла. Как видите, больше вытянуть из нее мне так ничего и не удалось.

На экране доктор Пейли мягко уговаривал девушку сказать, что ее испугало.

– Не знаю, – все повторяла она.