– Нет ни малейшего сомнения и в том, что она тоже любила его, – с каким то странным спокойствием произнес немец. – Я чувствую, по крайней мере, что это была не случайная связь.

Анн Мари во время их диалога даже не шевельнулась. Потом она достала из сумочки сигарету, Хайнц Штоссель дал ей прикурить.

– Я поражен вашей добротой, герр Воллек. Ваши слова подтверждают все, что я услышал от герра Штосселя, который, как я боялся, выдумал романтическую подоплеку этого дела, чтобы приглушить мою боль и – что казалось еще более естественным – ослабить свои собственные переживания. Понимаете, мы провели вместе в машине четыре часа, пока ехали сюда. Герр Штоссель потратил довольно много времени на то, чтобы объяснить мне, что он уверен в том, что, несмотря на печальный исход дела, моя дочь была счастлива.

Никто не удержался от порыва обратить глаза на Штосселя, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Глядя на его бледную толстую физиономию, кто то, возможно, сказал бы, что этому человеку справиться с переживаниями помогла бы двойная порция ветчины с жареным картофелем и маринованными огурцами. Но Ван дер Вальк, который знал, что у Штосселя был немножко напоминающий монгола ребенок, потер нос гораздо более смущенно, чем смог бы это сделать сам Штоссель.

– Она провела неделю абсолютного счастья, – пробормотал этот потрясающий человек. Он выглядел таким же эмоциональным, как ежеквартальный бухгалтерский отчет. – Восхитительные каникулы в горах, великолепные наряды, катание на лыжах, которое она так любила, буквально золотой дождь из сплошных удовольствий и подарков, дорогие автомобили… Все эти впечатления наверняка усиливало вынужденное бегство, которое казалось ей возбуждающим приключением. Романтический кусочек жизни – романтическая смерть. А чего еще так страстно желают девушки в ее возрасте?

Никто из присутствующих не проронил ни слова. Воллек взял стопку бумаг и мягко засунул их в большой бумажный конверт – явно чтобы просто отвлечь себя от смущения. Герр Швивельбейн поднялся:

– Я запомню – и я, и моя жена – уважение, оказанное мне полицейскими трех стран. – И он медленно покинул кабинет.

– Я его понимаю, – подал наконец голос Штоссель. Он легко дотронулся до руки Ван дер Валька. – Не повезло тебе. – Сердечно пожав руку мистеру Воллеку, сказал ему: – Возможно, мы увидимся с вами завтра утром, герр комиссар. Формальности, чтобы отправить ее домой, ну, вы знаете.

– Просто зайдите ко мне. Могу я вам еще чем то помочь – номер в гостинице или еще что то?

– Я уже все уладил.

– Тогда спокойной ночи.

«Это была действительно романтическая смерть, – размышлял Ван дер Вальк. – Это было действительно красиво. Кусочек немецкой лирической поэзии. И еще кое что: как точно было рассчитано время. Тела были еще теплыми, когда я их нашел, значит, эти двое умерли не больше четырех часов назад. Выходит, что, когда я приехал в Страсбург, Жан Клод и его «девушка из свиты» еще были живы».

Он перенес свое внимание на Анн Мари. Смерть равняет всех – жена миллионера, искушенная хозяйка Амстердама, внезапно исчезла, так же как и веселая сирена из Инсбрука, непостижимая горнолыжница, полная противоречий. У каждого события есть своя подоплека: что же скрывала Анн Мари?

Воллек сменил тон и манеры. Человека, потерявшего единственную дочь, здесь уже не было… осталось лишь дело.

– Как вы уже слышали, мадам, если откинуть все второстепенные факты, то у меня нет причин сомневаться в том, что мистер Маршал застрелил девушку, а потом застрелился сам. Экспертиза это полностью подтвердила, так что эта версия меня устраивает. Кроме того, у нас есть определенное мнение опытного мистера Ван дер Валька по этому поводу. Конечно, вы имеете полное право сомневаться в моих выводах, так что, если хотите, ознакомьтесь с мнением врача и вообще с любыми документами.