– До скорого и тысяча благодарностей. Если будете в наших краях…

– Жаль, что не успел оказать вам должного гостеприимства. Что ж, я побуду здесь. Жена не слишком огорчится – у нас сейчас гостит ее сестра. Ля ля ля с утра до вечера. Спокойной ночи.

Ван дер Вальк рассмеялся и торопливо побежал вниз по гулким ступенькам.

Это была все та же взятая напрокат машина или, если не эта, точно такая же; безликий серый «опель», такой же, как тысячи других. Ее лыжи были привязаны к багажнику на крыше. Она спокойно сидела и курила.

– Поведете вы.

– А?

– Я не знаю дороги.

– Да, конечно. – Этот взятый напрокат автомобиль был лучше, чем у него, но только лишь потому, что он был более новым. За полчаса дороги от Страсбурга до Саверни они не обмолвились ни словом, но он чувствовал, насколько ей больно и тяжело. Она сидела рядом с ним в этой маленькой машине, не пристегнувшись ремнем, сменив ботинки на высоких каблуках на кожаные мокасины, приняв позу водителя – колени врозь под скрывавшей их юбкой. Ее пальто – дорогая вещь с норковой подкладкой – было расстегнуто, так что автомобиль вместо неприятного резкого химического запаха, который царил в большинстве немецких машин, был наполнен ароматом теплой, восхитительной женщины. Каждый раз, когда они проезжали мимо светофора, он бросал быстрый взгляд на ее профиль. Ее лицо потеряло свою жесткость, исчезло какое то диковатое выражение глаз, которое сохранялось все время их пребывания в кабинете мистера Воллека, она выглядела очень молодой и ранимой. Так же, как и тогда, в Инсбруке, она была соблазнительной, так что уже не в первый раз ему пришлось защищаться от ее чар. В ее изменчивости была такая сила, что он не мог не восхищаться ею, какой бы она ни была, игнорировать ее было невозможно.

Перед Саверни они свернули налево, и он был вынужден поехать медленнее по незнакомой извилистой дороге. Вокруг было пустынно, вечер был туманным и холодным, так что, по всей вероятности, жители пригорода пораньше отправились по постелям. Остановившись у полицейского участка, он окликнул жандарма, который дал ему ключи моментально, как только он назвал свое имя: мистер Воллек держал слово.

– Полагаю, я вам не нужен, – с надеждой сказал жандарм; в участке было тепло и вкусно пахло яблоком, которое он жевал.

Дом находился всего в сотне, может чуть больше, метров от того места, где они остановились, все соседние дома были темными, а окна закрыты ставнями. Оставить машину на улице было совершенно безопасно, а открывать ворота и заезжать во двор – это был риск привлечь любопытный взгляд. Он отпер дверь и пропустил женщину вперед, потом вошел сам.

Внутри было неуютно – маленький дом быстро растерял все накопленное тепло, – холодно, все кругом было перевернуто полицейскими экспертами и уже покрыто пылью. Анн Мари огляделась вокруг без тени смущения.

– И вы были здесь этим утром? И нашли их мертвыми?

– Да. Было уже слишком поздно. Везде, где я был, я был слишком поздно.

– Как мог такой болван, как вы, надеяться хоть что то понять?

– Я часто бываю болваном, и я уже усвоил, что иногда ситуации бывают такими, что кто угодно будет выглядеть бóльшим болваном, чем он есть на самом деле. Так что не стоит заблуждаться на этот счет.

– Что вы за болван, – резко повторила она. – И как вы узнали, что он здесь, вы, непроходимый тупица?

– Я предположил, что он каким то образом выбрался из Австрии. Чутье подсказало мне верный путь, и я вышел на человека, который помог ему. Его старый знакомый. А Жан Клод оказался довольно остроумным и попросил его позвонить, если на горизонте появится какой нибудь болван вроде меня.