Замочить. Пристрелить. Прикончить. Завалить. Ну, вы поняли, о чем идет речь.

Кстати, мне в руки недавно попал словарь синонимов современного русского языка, так там синонимов к слову «убить» в два с половиной раза больше, чем к слову «любить». Комментарии излишни.

Так вот, Филину поручили вас убить. Он может сделать это в любую неделю, в любой час, в любую минуту. Потому что он знает вас в лицо, а вы его – нет. Инициатива – за ним. Время и место выбирает он. А вы лишь, к собственному несчастью, оказываетесь в этом месте. А теперь скажите, при чем здесь пачка денег и пистолет? Они что, помешают Филину? Черта с два. Может быть, приятнее умирать, зная, что ты прилично упакован? Не знаю, не пробовал.

И хотя я понимал, что в этой охоте я – всего лишь дичь, которая может попросту не увидеть охотника, пустившего пулю из надежного укрытия, я все равно опустил правую руку в карман плаща и погладил прохладный металл «ТТ».

Слабое утешение, но лучше, чем никакого.

Я прошел к железнодорожной кассе, располагавшейся в вестибюле гостиницы, и заказал один билет в Москву на послезавтра. Обратного билета я брать пока не стал. Москва – это то еще место. Там можно так застрять, что едва унесешь потом ноги. Некоторые люди застревают там на всю жизнь. Я знал таких. Положив билет в бумажник, я пошел в сторону гостиничного ресторана, намереваясь пообедать, прежде чем двинуть дальше.

– Шумов!

Я так резко повернулся на голос, что, по‑моему, испугал Гарика. К счастью, он не узнал, что я мог, разволновавшись, попросту его пристрелить – палец автоматически скакнул на спусковой крючок.

– Шумов, ты чего так дергаешься? – спросил Гарик, подходя ко мне. – Совсем нервный стал, да? Ничего, недолго тебе осталось нервничать…

– Ты хочешь сказать, что Филин уже здесь, в вестибюле?

– Ну, все не так мрачно, – сказал Гарик со своим вечным предпохоронным выражением лица. Из‑за этого самого лица ему никогда не стать большим милицейским начальником. Таково мое убеждение. В обязанности милицейского начальника входят выступления на всяких пресс‑конференциях, где он с радостным лицом должен сообщать об очередных успехах в борьбе с преступностью. Гарику такого не потянуть.

– Все не так мрачно, – сказал Гарик, энергично потопывая меня по плечу.

– Может, тебе и повезет.

– Это вряд ли. Я никогда не был везунчиком.

– Везение я обеспечу, – пообещал Гарик. – Сегодня утром я представил шефу план мероприятий по взятию Филина. План одобрили, и он уже начал разворачиваться. Удочки уже заброшены, понимаешь? – Он снова хлопнул меня по плечу. – Филин не сегодня, так завтра клюнет, и мы его размажем!

– Оптимист, – сказал я. – У меня немного другие настроения. Поэтому на то время, пока вы будете размазывать Филина, я уеду в Москву. Ты мне напишешь, чем дело кончилось.

– Что ты там забыл, в этой Москве? – удивился Гарик.

– А что я здесь забыл? – На этот аргумент Гарик не нашел, что возразить. Он как‑то еще больше помрачнел, насупился. Мне захотелось поднять ему настроение. Если, конечно, эта задача окажется мне по силам.

– Так ты приехал меня порадовать? – спросил я. – Доложить об успехах в борьбе с ночной птицей Филином?

– Какой это успех, – махнул рукой Гарик, – пока это все еще дележ шкуры неубитого медведя. Но я собираюсь его убить. Я думал, что ты примешь участие в этом мероприятии…

– Во‑первых, я в прошлый раз принял участие – ничего хорошего из этого не вышло.