– И какая же? – Булгарин снова взялся за гамбургер. То ли он был зверски голоден, то ли, подобно многим людям, заедал стресс. Стресс, вызванный моим появлением. Я не стал отвечать на его вопрос. Я сам стал спрашивать. – Олег Петрович, если у вас действительно испортились отношения с Леоновым и Калягиным, если вы действительно прервали с ними всякие контакты… То откуда вы знаете об их смертях?

– Хм, – задумался Булгарин. – Откуда?. Ну, кажется, мне писала сестра Стаса. Или звонила, или писала. Точно не помню. Это же было давно, да?

– Два месяца назад. Не слишком давно.

– Ну, время для всех движется по‑своему, – улыбнулся Булгарин. – У меня так оно просто летит…

Много дел?

Да, – Булгарин явно обрадовался, что разговор перешел с покойных сослуживцев на более приятную тему. – С утра до вечера…

– Бизнес процветает?

– Ну, раз вы не из налоговой инспекции, то скажу вам – да, – засмеялся Булгарин. – Сантехника ходовой товар, люди хотят, чтобы у них было красиво не только в спальне или на кухне, но и в сортире. Это и называется цивилизация.

– Надо же, – удивился я. – Такого определения цивилизации я еще не слышал.

– Мое изобретение, – похвастался Булгарин, придя в благодушное настроение, которое я не преминул тут же испортить.

– Не всем вашим знакомым так повезло, – сказал я. – Леонов бедствовал в последние годы своей жизни, Калягин был более удачлив, но до вас ему все равно далеко. Поделитесь секретом? Что надо делать, чтобы стать богатым и известным? – Мне почему‑то в голову пришла та дурацкая фраза из интервью с Абрамовым.

– Надо много работать, – ответил Булгарин, сделав деловитое лицо. – Много работать, мало отдыхать. Тогда и придет успех. Паша Леонов вообще ведь не работал, он боролся с винно‑водочными изделиями, пытался как можно больше их уничтожить.

– А вы, значит, в это время трудились? – Я понимающе покачал головой. – Двадцать четыре часа в сутки. Это, наверное, универсальный рецепт. Совсем недавно я читал похожие слова в интервью одного известного бизнесмена.

Может, слышали? Валерий Анатольевич Абрамов. Тоже ваш земляк.

Булгарин нахмурился. Потом нажал кнопку на селекторе и проговорил в микрофон:

– Меня ни с кем не соединять. Никого не пускать. Важный разговор.

– Его напряженный взгляд полоснул по мне. – Что вам нужно? Что это за разговоры?

– Все очень просто, – сказал я, – Хочу предупредить вас о возможной опасности. Леонов и Калягин мертвы. Вам может грозить то же самое, пусть даже вы и не общались с ними в последнее время. Дело не в недавних событиях.

Дело в том, что происходило в начале девяносто шестого года. Вас осталось только двое из тех четверых, кого набрал к себе Николай Николаевич.

– Двое? – быстро переспросил Булгарин. – Кожухов еще жив?

– А он должен быть мертв, как остальные?

– Ну… – Булгарин замялся. – Вы говорили про двоих мертвых…

– И про двоих живых, которые могут стать мертвыми. Вам же писал Леонов.

Он еще тогда старался вас предупредить.

– Вы и это знаете? – удивился Булгарин. – Мало ли что Паша писал… У него слишком разыгралась фантазия на алкогольной почве.

– Но он умер. Случилось то, чего он опасался. Вы думаете, что это вам не грозит? Думаете, что расчет за девяносто шестой год вас не коснется?

– Слушайте.