– Это ваша квартира? – кивнул Серега на мою дверь.

– Ты же здесь уже был вместе с Панченко, – напомнил я.

– Это было давно.

– Пожалуй, – согласился я, припомнив все, что случилось за это время.

Серега подозрительно смотрел на дверь моей квартиры, а я почему‑то смотрел в другую сторону – на Ленкину дверь. С чего бы это?

– Давайте мне ключи от квартиры, – скомандовал Серега. – Я войду, все проверю, а потом…

– Подашь звуковой сигнал, – предположил я.

– Точно, – кивнул Серега. – Где у вас включается свет в прихожей?

– Справа, – подсказал я, наблюдая, как Серега возится с замком, а сам начал потихоньку смещаться в сторону Ленкиной квартиры. Мои телодвижения не укрылись от бдительного ока Сереги.

– Куда это вы? – строго спросил он, застыв на пороге моей квартиры.

– Тут у меня подруга живет, – пояснил я. – Загляну на минутку, пока ты прочесываешь местность…

– Понятно. Я вам потом скажу, что можно заходить, – пообещал Серега и, держась за кобуру, шагнул в темноту моей квартиры. Отважный парень. А я нажал на кнопку звонка. Я тоже был отважным парнем, потому что Ленкин муж мог оказаться дома, а наши отношения… Наши отношения не достигли такой степени дружелюбия, когда приветствуются взаимные визиты или хотя бы просто пожимаются руки… И уже никогда не достигнут такой степени.

Что‑то мне никто не торопился открывать, и в моем мозгу возникла страшная картина: муж удерживает Ленку, не пускает ее к двери. Я слегка разволновался и забарабанил по двери. Это произвело впечатление, и за дверью раздались шаги. Затем последовал неизбежный процесс разглядывания гостя в «глазок». Я специально отступил на шаг, чтобы меня было лучше видно.

Послышалась какая‑то возня, затем защелкали замки, затем дверь приоткрылась.

Не слишком широко, не слишком гостеприимно, из‑за чего мое предчувствие присутствия мужа усилилось. Но выглянула все‑таки Ленка.

– А вот и я. Как и обещал, – сказал я с дурацкой улыбкой на губах. – Привет. Секунду спустя я понял, что выглядит она чересчур бледной и чересчур напряженной.

– Ко… – успела она сказать и исчезла. Я даже не успел удивиться ее исчезновению. Я даже не успел удивиться тому, что передо мной вдруг оказалось мужское лицо. Я просто почувствовал тычок в живот и резкую обжигающую боль, пронзившую все тело от головы до пяток. Вероятно, я сразу же стал падать. И тот, кто был внутри квартиры и только что сунул мне в живот электрошокер, позаботился, чтобы я упал не назад, на лестничную площадку, а внутрь, в квартиру. Ошибочка – не в квартиру. В ад. Первая буква "а", вторая "д".

40

Миллион лет и пять минут спустя. Тошнота и дрожащий подбородок. А вот руки не дрожат, потому что кисти скованы наручниками, самыми настоящими, стальными, гарантированно прочными и надежными. Я смотрю на них и не понимаю. Я не понимаю, где, что и как. Я не понимаю, почему и за что. Я только лишь понимаю, что шея у меня болит явно не от удара током. Я понимаю, что изо рта у меня течет кровь. И я беспомощен, как новорожденный ребенок. Я бы еще и закричал от ощущения непонятной жестокости окружающего мира, но рот у меня закрыт. Кажется, это скотч, залепивший мне губы, обхвативший щеки и шею.

Потом сверху спускается всемогущая рука Бога. Она дает мне право говорить. Она снимает с моих губ печать молчания, отлепляет с них скотч. Я сразу сплевываю кровь на пол, потом начинаю глубоко дышать, запуская воздух в голодные легкие… Это приводит меня в чувство.