– Знал я одного товарища из двенадцатого отделения. – Я удивленно покачал головой. – Мир еще более тесен, чем кажется. Серегой зовут, да?

Белобрысый такой:

– Точно! – Гарик на миг оторвался от трубки. – Так вы еще и знакомы? Что ж это совсем хорошо…

– Куда лучше… – отозвался я. Меня захлестывала апатия, обычное дело после того, как долгая и трудная работа сделана. Даже перспектива выслушивать остроты белобрысого сколько‑то там часов в сутки меня не пугала.

Я хотел лишь доползти до своей квартиры, положить голову на валик дивана и закрыть глаза. Если бы Ленка еще присутствовала бы при этом – совсем хорошо.

– Твой Серега сейчас на выезде, – сообщил Гарик, вешая трубку. – Он подойдет часам к четырем, я его проинструктирую – и вперед. Что ты будешь делать до четырех?

Мне нужно было выписаться из гостиницы, вернуть Орловой «Шевроле» и отчитаться перед ней о проделанной работе… Такой облом.

– Я буду спать вот здесь, на стуле, – сказал я. Гарик отреагировал на это сообщение так же смиренно, как житель Японских островов на весть о приближении цунами. Он смирился и стал ждать, пока стихийное бедствие завершится.

38

Белобрысый меня, честно говоря, стал раздражать, как только мы вышли из здания ГУВД. То ли я отвык от него, то ли так до конца и не выспался, то ли он задавал неудачные вопросы… Только он меня быстро утомил.

– Так вы закончили это дело, с Леоновым? – драматическим шепотом спросил он уже на ступенях ГУВД, хотя нас никто вроде бы не подслушивал.

– Закончил, – сказал я.

– Это не было самоубийство?

– Не было.

– И кто же его убил?

– Убийцы.

– А если серьезно? – обиженно уставился на меня Серега. – Я же вам помогал… Я же тоже принял участие.

– Принял, – кивнул я в десятый раз. – Только… Только подробности тебе знать вовсе не обязательно. Ты все‑таки работник милиции, представитель власти, а расследование было… Ну, скажем так, – неформальным.

– Вы их что, убили? – прошептал Серега. – Я никому не скажу, честное слово.

– Честное слово, я их не убил. Я им сказал, что так делать нехорошо, им стало стыдно, и они сделали себе харакири. Все, конец истории.

– Вы же врете, – проницательно заметил Серега.

– Не совсем. Я им действительно сказал, что делать так нехорошо. Но оказалось, что им совсем не стыдно. И еще – оказалось, что стопроцентных жертв не бывает. Расследуешь убийство человека, а потом оказывается, что его действительно было за что убить. Помогаешь другому, оказывается, что и он не лучше. И так всю дорогу.

– Ну а Леонов?

– Какой, Павел Александрович?

– Нет, парень этот, курсант… Юра, – вспомнил Серега. – Он тоже – не стопроцентная жертва?

– Юра – это исключение. И еще там была одна де… – начал я, но вовремя спохватился. – Юра просто был еще слишком молод. Поэтому он – невинная жертва. В отличие от своего отца.

– Вы просто пессимист какой‑то, – укоризненно посмотрел на меня Серега.

– Поработай здесь столько же, сколько работает Гарик, – сказал я.