|
Фридрих протянул руку и похлопал его по ноге. — Не надо так беспокоиться, мистер Скруджс. Я не уведомил тебя о наших стандартах, и ты был так голоден. Но после этой нашей беседы очень надеюсь на то, что никогда больше не увижу с твоей стороны столь отвратительной демонстрации. Или увижу? — Нет, сэр. Фридрих снова ободряюще похлопал Данте по колену и отстранился. — Мы признаем, что каждый из наших людей обладает уникальной квалификацией, и если он справляется с ней, как того от него ждут, то вправе рассчитывать на столь же уникальное вознаграждение. У тебя, дорогой мистер Скруджс, есть в жизни свой, особый интерес, отличный от нашего. Это нормально. Мы исходим из того, что, если ты будешь качественно исполнять наши поручения, мы, в благодарность, представим тебе широчайшие возможности для удовлетворения твоих потребностей. — Ага, — пробормотал Данте, не очень-то поняв эту мудреную речь. — Не обманывайся, это великодушие базируется на разумном эгоизме. Опыт научил нас тому, что, если мы даем человеку то, что его радует, это стимулирует его к большему рвению и самоотдаче. Иными словами, это инвестиция, вложение. Доходит? — Не уверен. — Короче, все должно быть в полном порядке. Только представь, что мы поручили тебе выполнить трудное задание и ты справился с ним безупречно. Чего ты можешь ожидать в награду? Данте покачал головой. Фридрих щелкнул пальцами; дверь купе открылась, вошла пухленькая молоденькая блондинка, вызывающе одетая, с небольшим саквояжем. Фридрих поднял на нее глаза. — Да? — Прошу прощения за беспокойство, джентльмены, — произнесла женщина, явно нервничая. — Чем могу служить, мисс? — учтиво осведомился Фридрих. — Я нашла это под сиденьем в соседнем вагоне, — проговорила она, растягивая слова, как принято на Среднем Западе. — И один малый снаружи, ваш друг, как я понимаю, он сидел напротив меня, сказал, что, как ему кажется, это принадлежит кому-то из вас. Ну и… короче, предложил, чтобы я отнесла вам находку сама. — Как это любезно с вашей стороны, — сказал Фридрих. — Скажите, наш друг пообещал вам что-нибудь за благополучное возвращение этого имущества? — Ну, вообще-то да, — ответила, покраснев, девица. — А что именно? — Он сказал, что, если я это сделаю, один из вас даст мне десять долларов. — И он был совершенно прав, — заверил ее Фридрих, берясь за бумажник. — Я прошу прощения, но не соблаговолите ли вы ненадолго присоединиться к нам, мисс? — Хорошо, — согласилась она, но продолжала стоять, неловко держа саквояж в руках. Охранник в коридоре закрыл за ней дверь, оставив ее наедине с Данте и Фридрихом. — Ну что, мистер Джонсон, — сказал Фридрих, обращаясь к Данте, — почему бы вам не взять у молодой леди свой саквояж? — О, это ваш? — Молодая женщина протянула ему саквояж. — Спасибо, — отозвался Данте, приняв его и поместив на колени. Фридрих похлопал по сиденью рядом с собой, и девица присела, увидев, как он достает из бумажника десятидолларовую банкноту. — Как обещано, — сказал Фридрих. |
