|
— Спасибо, сэр. Светящиеся следы вывели их по лестнице на заднюю палубу, и в студенистом сумраке Дойлу показалось, что он разглядел фигуру крупного человека, стоявшего в дальнем конце палубы, у самого кормового ограждения. Дойл потянулся за пистолетом, но очередная волна сильно качнула судно. Он зашатался, пытаясь сохранить равновесие, а когда справился с качкой, у поручня уже никого не было. Механик, как оказалось, вообще никого не видел. Они двинулись дальше. Большие пробелы между следами беглеца указывали на то, что человек в черном мчался со всех ног. Отпечатки вели прямо к краю верхней палубы и там резко обрывались. — Он выпрыгнул за борт? — Похоже на то, — сказал Дойл. — Прямо в воду? — спросил Бох, беспокойно глядя на возвышавшиеся гребни волн. Как многие моряки, он жил в постоянном страхе перед океаном. — Но зачем было этому человеку так делать? «Действительно, зачем? Почему двое покончили с собой, вместо того чтобы сдаться в плен? И все это из-за книги?» Они спрятали книгу в надежный корабельный сейф и приставили к нему круглосуточную охрану. Подвязав раненую руку, Хоффнер вернулся на мостик, собрал своих офицеров и велел провести покаютный обыск. Как и предсказывал Дойл, одного из помощников капитана нигде не смогли найти, хотя многие утверждали, что видели его — молодого привлекательного блондина — на палубе после того, как начался шторм. Механики набились в машинное отделение, им наконец удалось завести аварийный генератор. Свет загорелся, и, как только двигатель заработал на четверть мощности, капитан направил «Эльбу» прямо в пасть шторма. В то время как команда прилагала усилия к тому, чтобы починить главный генератор, пассажирам было предписано оставаться в своих каютах и запереться изнутри; в качестве объяснения этим мерам безопасности были предложены шторм и падение мощности генератора. Об убийцах, которые, как предполагалось, еще находятся на борту, разумеется, не было сказано ни слова. Охранники, выставленные в коридорах, контролировали любые возможные передвижения, а Дойл, Иннес, Штерн и Пинкус (Дойл предпочитал терпеть общество журналиста, чем упустить его из виду) собрались в каюте Штерна вокруг керосиновой лампы и тела покончившего с собой убийцы в черном одеянии. Когда с него сняли маску, оказалось, что это был мужчина около тридцати лет, с подстриженными прямыми черными волосами и смуглым широколобым лицом — как предположил Дойл, яванец или филиппинец. На сгибе левой руки имелась небольшая, но отчетливая татуировка: кружок, разорванный тремя зигзагами молнии. Этот рисунок в точности соответствовал изображению, нацарапанному на стене над телом Зейлига. Тщательно изучив кожу мертвеца, Дойл, однако, понял, что это вовсе не татуировка, а след ожога — клеймо вроде того, какие ставят на скот. Одежда человека была изготовлена из простого черного хлопка. При нем оказалось шесть единиц рассованного по рукавам и штанинам оружия — ножи, двуствольный крупнокалиберный пистолет, из которого он застрелился, а также тонкая проволока, обмотанная вокруг его пояса, — смертельная гаррота. Шрамы рассекали его расплющенные костяшки пальцев, на теле имелись следы ножевых ран. Бывалый воин, умение которого вести рукопашный бой испытали на себе Иннес и Дойл. Вывод был прост — это холодная, расчетливая машина для убийства, и нет никаких оснований полагать, будто его оставшиеся в живых сообщники менее опасны. Дойл накрыл труп простыней. Из-за шторма всем четверым приходилось постоянно хвататься за переборки или койки. |
