|
— О боже мой, он мертв? — простонало «привидение». — Конечно он мертв, Айра, — с крайним раздражением ответил Иннес. — Он выстрелил себе в голову. — Но зачем, бога ради, ему было совершать столь безумный поступок? — удивленно пробормотал журналист, опершись о стену и растерянно пытаясь оттереть фосфор со своих перчаток. — Вы же репортер, — ответил Дойл с не меньшим раздражением. — Почему бы вам не спросить его? Оставайся здесь, Иннес. Я вернусь. Дойл быстро двинулся по коридору налево. — Иисус, Пресвятая Дева, я страшно перепугался и не стыжусь в этом признаться. Кажется, я сам себя испугал, — сказал Пинкус, обмахиваясь своей светящейся шляпой. — Скажи, как я? Со мной все в порядке? — Ну, если с карьерой журналиста не получится, всегда можешь наняться в какой-нибудь старый дом привидением. — Спасибо, звучит заманчиво. — Помоги мне. Нам нужно оттащить его отсюда, пока о происходящем не узнали пассажиры. — Конечно, дружище, как скажешь. Пинкус наклонился, и Иннес пригляделся к нему повнимательнее: блестящие ручейки пота, сбегавшие по его лицу, создавали впечатление, будто оно тает. — Пожалуй, от греха подальше не помешало бы и тебе скрыться. Дойл нашел Лайонела Штерна и механика в конце коридора, в темноте у люка; они склонились над капитаном Хоффнером, который сжимал раненую руку. — Мы слышали выстрелы, — сказал Хоффнер. — Mein Gott, он налетел на нас так быстро, что я не успел… — Как тень, — встрял механик. — Он бежал прямо на нас, — подхватил Штерн. — Все произошло настолько быстро, что я просто не успел заметить, в каком направлении он скрылся. — Ничего страшного, — сказал Дойл, наклонившись, чтобы внимательно рассмотреть палубу. — Он сам нам покажет. — И указал на ковровую дорожку, которую после Пинкуса также покрыл тонким слоем фосфора. Дойл велел Штерну оставаться с Хоффнером, а сам вместе с низкорослым механиком, вооруженным здоровенным разводным ключом, последовал по слабо светящимся фосфорным следам на палубу. Луна спряталась позади наплывавшей гряды облаков, но благодаря темноте свечение следов было даже заметнее. Корабль, не имевший возможности разрезать волны, оказался отданным на волю качки, его палубу обдавало холодными солеными брызгами, натянутые лини гудели, как струны арфы, на свистящем ветру. Наверное, «Эльба» ощущала себя не столько роскошным лайнером, сколько паровой версией обреченного «Летучего голландца». — Этот человек… — прошептал механик, остановившись перед тем, как опасливо завернуть за угол. — Он как der Teufel. — Дьявол, — повторил Дойл по-английски. — Да. Но все-таки он всего лишь человек. Когда Артур наклонился, чтобы рассмотреть еще один след, он услышал слабый, равномерный металлический стук, а потом заметил, что это стучит о поручень разводной ключ, зажатый в дрожащей руке механика. — Как вас зовут? — Дитер. Дитер Бох, сэр. — Вы хороший человек, Дитер. — Спасибо, сэр. |
