– Зачем? – Белов чуть приоткрыл глаза, борясь со слабостью, клонящей в сон. – Зачем он это делает?

– Вот этого я не знаю. Но должна быть какая‑то очень серьезная причина, чтобы вот так сидеть в засаде несколько лет, а потом набрасываться на тех, кто покажется тебе конкурентом. Какая‑то большая причина здесь... Мы узнаем эту причину. Мы возьмем этого твоего друга, Крестинского, или как его там, за горло и выжмем из него все, что он знает. Я отзвонил в Москву, и уже...

Двери лифта открылись, Бондарев недоуменно уставился на световой индикатор и в этот момент услышал:

– Я передумал, у вас не будет двадцати четырех часов. Все кончится сейчас.

Одновременно с последними словами ударило лезвие ножа – быстро и бесшумно.

Глава 28

Путь ошибок

1

– Нет, нет, это не мы. Честное пионерское.

– Не вы?! Ну а кто же тогда, если не вы?! Некому, кроме вас. Понимаешь?! Ты же меня тогда пас в Москве! Я что, слепой? Я же тебя видел! Ты шел за мной от самого вашего офиса! Ты в метро за мной полез...

– Было дело, – согласился Коля. – Но дойти до метро – это одно, а тащиться куда‑то там за тобой... Куда‑то в Ростов... Это уже совсем другое. Это не по мне.

– Ты только что сказал...

– Что я сказал?

– Ты сказал – Ростов! Ты знаешь, где мы!!!

– Ну так ведь ты же мне звонишь по телефону, Вася, – пояснил Коля. – И ты орешь на меня бешеным сусликом уже четыре минуты. За это время можно определить, откуда идет звонок. Да, теперь я знаю, где ты. Но пока ты мне не позвонил – я и понятия не имел.

– Я тебе не верю.

– Твои проблемы.

Вот это было верно. Это были проблемы Мезенцева, и они росли, как катящийся с горы снежный ком. Этот снежный ком грозил под конец стать величиной с Луну и раздавить в пыль всех, имеющих несчастье оказаться на пути.

– Ну так что, – сказал в телефонной трубке далекий Коля. – Будешь и дальше орать или хочешь обсудить свои проблемы?

Мезенцев посмотрел на Лену. Из‑под солнцезащитных очков тянулись две темных полосы – слезы, смешанные с тушью.

Плотно стиснутые губы. Побелевшие костяшки пальцев, сжимающих сумочку с оборванным ремнем.

– Буду обсуждать, – сказал Мезенцев.

2

Прошло уже больше двух часов после гибели Славы, но Мезенцев по‑прежнему не знал, что им теперь делать. Он лишь знал, что оказался совершенно не готов к случившемуся. Он ждал глупостей от Лены. Но не заметил, как сам наделал таких глупостей, которые едва не закончились смертью дочери Генерала.

Мезенцев вспомнил поспешно выскакивающего из дверей Колю, вспомнил его же на платформе метро с пакетиком орехов в руках. Колин невозмутимый взгляд скользнул по уходящим в тоннель вагонам, и Мезенцев решил, что стряхнул с себя слежку. Оказалось – нет. Непонятно как, но его проследили до Ростова, подождали, пока он выведет Лену на свет божий, и вот... Мезенцев вспомнил свое раздражение насчет белобрысого очкарика Славы и запоздало попенял себе – Слава‑то как раз сделал все, что мог. Он принял в себя пулю, назначавшуюся Лене. Кто мог бы сделать больше?

Мезенцев увез Лену на другой конец города, посадил в самый темный угол пивного бара, сам сел напротив и стал думать, стараясь не слышать ее приглушенных всхлипов. Страх и боль потери накрыли Лену именно здесь, в темно‑синем полумраке бара.