Мезенцев подошел к стойке, взял пятьдесят грамм коньяка, но этого оказалось мало, и он повторил. С помощью коньяка ему стало понятно, что мир вокруг него предельно сузился, и в данный момент безопасным пространством является лишь этот бар. А что там, снаружи, что ждет их на квартире Лены или дома у Мезенцева – об этом лучше не думать. Пока не думать.

Он вернулся к столу, схватил мобильник и решительно направился к выходу, чтобы подняться на один лестничный пролет и в этом закутке без посторонних ушей обсудить кое‑что кое с кем по телефону.

Лена внезапно вцепилась ему в руку.

– Не оставляй меня одну.

– Хорошо, – сказал Мезенцев.

И вот она стояла, прислонившись к стене и глядя на Мезенцева черными пятнами солнцезащитных очков. Дочь Генерала была похожа на собственную тень, забытую на узкой лестнице между входом и основным залом бара. У Мезенцева почему‑то защемило сердце.

Он набрал номер московского Коли, понимая, что, наверное, делает еще одну ошибку. Однако Мезенцев и Лена сегодня оказались в такой ситуации, что любой их шаг мог стать ошибкой. Проверенных и безопасных маршрутов вдруг не осталось, и единственным безошибочным вариантом было бы оставаться на месте и ничего не делать. Пока кто‑то аккуратный и исполнительный не подойдет сзади и аккуратно не выстрелит в затылок. Это был бы беспроигрышный вариант.

Но Мезенцев двинулся путем ошибок.

3

– С кем ты разговаривал? – Лена по‑прежнему не отлипала от стены, темнея печальной тенью на светлом фоне.

– С Колей, – вялым голосом ответил Мезенцев. – Это человек Левана.

– Ты сказал ему, что в нас стреляли?

– Да, сказал...

«В нас». Она так сказала. Отчаянный фальцет в голове Мезенцева вдруг завопил: «Не в нас, не в нас, дура, а в тебя! Это не я затевал заговоры против Жоры Маятника! Я здесь вообще ни при чем! В меня не должны стрелять! Я всего лишь... Всего лишь...»

Вот именно. Он всего лишь застрелил Генерала и теперь должен тащить на себе крест вины и ответственности за непутевую генеральскую дочь.

– Да, я сказал, что в нас стреляли.

– И что Леван? В смысле, что сказал его человек?

– Говорит, что это не они.

Лена как‑то странно замолчала. Потом сняла очки и посмотрела на Мезенцева глазами, в которых главным был уже не страх, а усталость.

– Ч‑что? Что ты имеешь в виду?

– Я подумал, что люди Левана в тебя стреляли. Понимаешь...

И он рассказал ей про Колю. Он рассказал ей про слежку, от которой он вроде бы оторвался.

Лену передернуло, словно от резкого приступа боли.

– И ты мне не сказал... А если ты думал, что стреляли люди Левана... То какого черта ты им звонил?!

– Потому что я не знаю, что мне делать. Не знаю, кому звонить. Не знаю, – он обреченно пожал плечами. – Я думал, что здесь ты пока в безопасности. Оказывается...

– Я тебе верю, – сказала Лена. – Я верю, что ты придумаешь способ...

– Ну какой способ?! Ну что я могу придумать?! Вся моя придумка – это переговорить с Леваном и попросить его разрулить ситуацию с Жорой Маятником. Эта придумка сработает, если Леван по старой памяти решит за тебя вступиться. Если Левану не до тебя, если Жора или собственный покой для него важнее, то вся моя придумка не стоит ни черта. Может, Леван даже захочет помочь Жоре. Помочь – в смысле...

– Я поняла. Но ты все же позвонил в Москву людям Левана.