|
Вечно она торопит события, навоображает себе невесть что… Ой, а ведь малышу можно доверить нести кольца! Пока Джесс гостила у соседей, Люк читал газету, а Таркин купал детей, мы со Сьюзи устроились в комнате, которая раньше была моей. Включили радио погромче, по очереди валялись в ванне с пышной пеной, пристраивались на край ванны и болтали, как раньше, в Фулхэме. Теперь Сьюзи сидит на кровати и кормит близнецов, а я крашу ногти на ногах. – Скоро уже не сможешь, – говорит Сьюзи, наблюдая за мной. – Почему? – тревожусь я. – Для ребенка вредно? Она смеется: – Да нет же, глупая! Просто не дотянешься. Аж мурашки по коже. Понятия не имела, что меня так разнесет. Я прикладываю ладонь к животу, и малыш будто чувствует это. – Ох! – вырывается у меня. – Крепко он пинается! – Подожди, вот начнет коленками толкаться, – говорит Сьюзи. – Жутко так, будто внутри у тебя Чужой из фильма. Теперь понимаете, почему беременным позарез нужны лучшие подруги? Потому что ни в одной книжке о беременности не найдешь таких слов – «жутко, будто внутри у тебя Чужой». – Дорогая! – В комнату заглядывает Таркин. – Уилфи унести? – Да, он уже наелся. – Сьюзи передает мужу спящего малыша, и тот приваливается к плечу Таркина, словно это его законное место. – Как тебе мои ногти, Тарки? – спрашиваю я, шевеля пальцами ног. Таркин такой милый. Когда мы только познакомились, он показался мне каким-то чудным и странным, даже поболтать с ним было не о чем. А теперь он с каждым годом меняется к лучшему, скоро станет совсем нормальным. Таркин кидает рассеянный взгляд на мои ногти. – Бесподобно. Ну, дружище, пора. – Он осторожно похлопывает Уилфи по спинке. – Поскакали в Кроваткинс. – Тарки такой заботливый папа, – восхищаюсь я, когда он выходит. – Да, он замечательный, – ласково соглашается Сьюзи, начиная кормить Клементину. – Вот только все время включает детям Вагнера. Эрни может спеть арию Брунхильды на немецком, а по-английски едва лепечет. Если честно, это меня слегка беспокоит. Беру свои слова обратно. Таркин ничуть не исправился, все такой же чудик. Достаю новую тушь и начинаю красить ресницы, а Сьюзи тем временем строит сметные рожицы Клементине и целует ее в пухлые течки. Умеет она все-таки найти подход к детям, наша Сьюзи. – Как думаешь, Сьюзи, я буду хорошей матерью? – Эти слова сами срываются с языка я даже обдумать их не успеваю. Сьюзи смотрит на мое отражение в зеркале. – Конечно! Из тебя выйдет прекрасная мать! Ты будешь доброй, веселой и самой нарядной из всех мам на детской площадке… – Но я же в детях совсем не разбираюсь. Ничегошеньки про них не знаю, честно. – Так и я не знала, помнишь? – пожимает плечами Сьюзи. – Приспичит – ты и не заметишь, как всему научишься! Все кругом заладили: научишься, научишься. А если нет? Вон алгебру я учила три года, и все без толку. – Может, откроешь хоть какие-нибудь родительские секреты? – Я откладываю тушь в сторонку. – Ну например, какая у родителей обязательная программа. Сьюзи задумчиво морщит лоб. – Все мои секреты – это самые азы, – наконец признается она. |
