|
Кожа. Ремень для Люка. За ним я и шла. Соберись. Неверным шагом направляюсь к входу. Аромат дорогой кожи лезет в нос и прочищает го-лову. Магазин обалденный. На полу – роскошный бежевый ковер. Мягкая подсветка витрин. А в них – бумажники, ремни, сумки, пиджаки… Замираю возле манекена в бесподобном шоколад-но-коричневом кожаном пальто на атласной подкладке. Любовно поглаживаю его. Потом смот-рю на ценник и едва не падаю в обморок. Ой, ну конечно же, у них тут лиры. Облегченно улыбаюсь. Понятно, откуда такие цифры… О, нет. Тут теперь тоже евро. Вот черт! Поперхнувшись слюной, отхожу от манекена. Да, папа был прав: введение единой валюты – глобальная ошибка. Помню, когда мне было тринадцать, мы с родителями ездили в Рим. В чем прелесть лир? Цифры на ценнике не сосчи-тать, а на самом деле все стоит дешево! Покупаешь вещь за сотню миллионов лир, а на наши деньги это всего три фунта. Вот было здорово! А если вдруг по ошибке купишь флакон дорогущих духов, родители не станут ругать. Как говорила моя мама, разве может нормальный человек оперировать в уме такими числами? Правительство вечно все нам портит. Пока я разглядываю ремни, из примерочной выходит коренастый мужчина средних лет в черном пиджаке с кожаной отделкой и с сигарой в зубах. На вид ему лет пятьдесят. Загорелый. Седые волосы пострижены ежиком. Пронзительные голубые глаза. Только вот нос подкачал – картошкой. – Эй, Роберто, – хрипит он. Представляете, англичанин! Хотя акцент какой-то странный. Помесь кокни и американского. Продавец в черном костюме и квадратных черных очках рысью выбегает из примерочной с сантиметром в руках. – Си, синьор Батист. – Сколько тут кашемира? – Мужчина скептически оправляет пиджак, попыхивая сигарой. Облачко дыма плывет прямо в лицо продавцу, тот вздрагивает, но отвернуться не смеет. – Синьор, это стопроцентный кашемир. – Самый лучший? – Покупатель с сигарой предостерегающе поднимает палец. – Не взду-май меня дурить. Ты мой девиз знаешь. Все только самое лучшее. Человечек в темных очках морщится. – Синьор, мы и не думали вас… хм, дурить. Джентльмен с сигарой несколько секунд рас-сматривает свое отражение, потом кивает. – Это верно. Беру три. Один отправь в Лондон, – он загибает пальцы-обрубки, – второй в Швейцарию, третий в Нью-Йорк. Понял? Так, теперь портфели. Продавец смотрит на меня так многозначительно, что я спохватываюсь: стою и слушаю чужой разговор, разинув рот. – Здравствуйте! – начинаю я, протягивая ему выбранный ремень – Я беру вот это. И упа-куйте его в подарочную бумагу, пожалуйста. – Сильвия вас обслужит. – Он небрежно кивает в сторону кассы и поворачивается к свое-му клиенту. Я отдаю Сильвии ремень и, наблюдая, как ловко она заворачивает его в блестящую брон-зовую бумагу, продолжаю прислушиваться к мужскому разговору. Коренастый теперь выбирает портфель. – Фактура мне не нравится, – заявляет он. – На ощупь не очень. Что-то не то. – Мы недавно сменили поставщика… – нервно потирает руки продавец, – но кожа отлич-ного качества, синьор… Англичанин вынимает изо рта сигару, и продавец умолкает. – Роберто, не дури меня. Я плачу хорошие деньги и требую высшего качества. Так что сделаешь мне портфель от старого поставщика, усек? Он поворачивается, замечает мой взгляд и подмигивает. – Здесь продают лучшую кожу в мире. Только на дешевку не клюйте. – Не буду, – улыбаюсь я в ответ. – А пиджак вы выбрали отличный! – Спасибо, – любезно кивает он. |
