Ночные стражи закричали от боли и удивления перед таким яростным нападением на их тайный пост.

Воры-студенты выскочили на крики и топот из находящихся впереди дверей и тут же отпрянули назад, как только увидели двух демонов, размахивающих длинными сверкающими шпагами.

Один маленький костлявый ученик, едва достигший десяти лет, забежал слишком далеко. Серый Прутик безжалостно пронзил его насквозь, хотя его большие глаза выкатились от ужаса, а маленький рот исказился от крика и мольбы о пощаде.

Впереди послышался ужасный воющий крик, от которого замирало сердце и вставали волосы дыбом, и двери начали захлопываться, а не открываться, пропуская вооруженных людей, о чем молились Фафхрд и Мышатник, полные желания убивать.

Если не считать света высоких, в решительных колпаках фонарей, коридор был темен.

Причина этого стала ясной, как только они кинулись вверх по лестнице. Струи «ночного смога появились на ней, возникнув как будто из ниоткуда.

Струи сделались как будто длиннее и более изогнутыми. Они сгущались и повисали в воздухе. В коридоре наверху они повисли от стены до стены и от пола до потолка, подобно гигантской паутине, и сделались такими плотными, что Мышатнику и Фафхрду приходилось разрубать их, чтобы пробиться, так, во всяком случае, казалось их умам, погруженным в безумие. Черная паутина немного заглушила повторяющийся сверхъестественный воющий звук, что послышался от седьмой двери и завершился на этот раз ликующим хихиканьем, таким же безумным, как те чувства, что испытывали нападающие.

Здесь двери тоже были закрыты. Мышатник, к которому на кратчайшее время вернулась способность мыслить, подумал, что воры боятся не его и Фафхрда, ибо их еще не видели, но скорее Христомило и его волшебства, несмотря даже на то, что использовали для охраны Дома Воров.

Даже комната с картой, откуда скорее можно было ожидать нападения, была плотно закрыта дубовой, окованной железом дверью.

Теперь для того, чтобы продвинуться вперед на один шаг, им приходилось дважды прорубать черную липкую и толстую, как веревка, паутину. На полпути между комнатой с картой и комнатой колдуна возник паук, вначале прозрачный и маленький, но быстро увеличивающийся до размеров волка.

Мышатник разрубил плотную паутину, образовавшуюся перед ним, отступил на два шага и стремительно ринулся на эту тварь. Скальпель прошел сквозь нее, разрубив точно пополам, и она лопнула, как пузырь, распространяя мерзкий запах.

Тогда Мышатник и Фафхрд рванулись к комнате колдуна. Она была такой же, как они видели в последний раз, если не считать того, что некоторые вещи удвоились, а некоторые и вовсе умножились.

На длинном столе и двух подогреваемых голубым пламенем кубах клубились и перекатывались две крепкие и извивающиеся веревки. Они двигались быстрее, чем черная болотная кобра, которая может прыгнуть на человека. Движение не только в приемниках, но и на открытом воздухе (если только воздух в помещении Дома Воров можно считать таковым) образовало барьер между шпагами вошедших и Христомило, который, как и раньше, стоял возле своих приборов. Только на этот раз он смотрел главным образом на Фафхрда иг Мышатника, лишь изредка бросая взгляд на воплощение своих монотонных бормотаний.

А у другого конца стола, где паутины не было, находился не только Сиовивин, но и еще одна крыса, огромная,¹ уступающая первой лишь размером головы.

Из крысиных нор под столом смотрели блестящие красные глада.

В дикой ярости Фафхрд принялся рубить черный барьер, но веревки выскакивали из куба быстрее, чем он успевал их перерубить, а разрушенные концы вместо того, чтобы безжизненно повиснуть, жадно устремлялись к нему, как ползучие лозы.

Внезапно он перебросил Серый Прутик в левую руку, выхватил свой длинный нож и кинулся к колдуну. С молниеносной быстротой он рассек три пряди.

Четвертая и пятая несколько замедлили его действия, шестая почти остановила, а цепкая хватка седьмой положила конец его попыткам вырваться.