— Глаза в мои тебя не видели. Но вот закавыка — ты можешь помочь следствию. Прояви благоразумие и не закапывай себя еще глубже.

Павел склонил голову набок, его глаза потемнели от гнева.

— Глубже⁈ Куда еще глубже, господа? Я стал простолюдином без единой капли магической силы! Мне светит ссылка в задницу мира без права возвращения мне и моим потомкам! И, вероятно, и вовсе реальный срок. Куда еще глубже мне себя закапывать?

В голосе Павла звучала едва сдерживаемая истерика. Да уж, родственничек сейчас переживал личную драму, но у меня уже не получалось ему сочувствовать. Так обгадиться еще нужно было умудриться. И пусть скажет спасибо, что вообще выжил.

Черкасов не стал втягиваться в перепалку. Он взял из моих рук прозрачный пакет с маской, и поднял её так, чтобы Павел мог её разглядеть.

— Павел Дмитриевич, вам знакома эта вещь?

Павел прищурился, изучая маску. На мгновение на его лице промелькнуло что-то вроде узнавания, но он тут же скрыл это выражение за дежурной саркастичной усмешкой.

— Не знаю. Выглядит, как реквизит для бала-маскарада.

— Павлуша, — вмешался я, делая шаг вперёд, — мы оба знаем, что это не просто безделушка.

Он посмотрел на меня с презрением.

— Я ничего не скажу, пока не получу вестей о своей матери и сестре.

— Они будут в безопасности, — ответил Черкасов. — Вопрос их возвращения в империю на контроле у самого великого князя Федора Николаевича.

— Тогда почему я до сих пор ничего о них не знаю? — Павел повысил голос, откинувшись в кресле. — Вы хотите, чтобы я помогал вам? Дайте мне подтверждение, что моя семья вне опасности.

Черт, как же он меня раздражал. Я глубоко вздохнул, пытаясь сохранять хладнокровие. Павел явно пытался тянуть время, и мне пришлось действовать жёстче.

— Ваше высочество, судя по всему, вы не совсем адекватно оцениваете свое положение, — сказал я, сев на край кровати напротив него.

Он взглянул на меня с высокомерной усмешкой, но я уловил в его глазах проблеск беспокойства.

— Правда? — Павел скрестил руки на груди. — Мне кажется, что вы здесь из-за того, что вам от меня что-то нужно.

Я улыбнулся. Видимо, мою физиономию так перекосило в этот момент, что Павел отстранился и вжался в кресло.

— Знаешь, что мне нужно, Павлуш? — медленно проговорил я, глядя на него, словно изучал интересный экспонат в музее. — Мне нужно остановить людей, которые выпустили стимулятор в народ. Цена твоего молчания — жизни людей, которые понятия не имеют, что эти пилюли их убьют. Каждая новая смерть будет на твоей совести. А затем, уж поверь мне, я добьюсь того, что ты за это ответишь. Я сделаю так, что ты всю свою оставшуюся жизнь проведешь в каменном мешке без окон в полном одиночестве. Не имея возможности увидеть никого, кто был тебе дорог. Без книг, связи и бесед. У тебя даже не будет возможности просто закончить свою бесполезную жизнь, и ты будешь тихо сходить с ума в четырех стенах. И все, что у тебя останется — воспоминания о былом величии, которое ты просрал.

На последнем слове даже Черкасов крякнул. Павел отвёл взгляд, его челюсть сжалась.

— Ты понятия не имеешь, с кем имеешь дело, — прошептал он. — Даже я не знаю. Никто не знает…

— А ты думаешь, что нас это остановит? — резко ответил я. — Тебе дали шанс — сотрудничать. Неужели ты настолько глуп, чтобы его упустить?

Он замолчал. Несколько секунд в палате царила напряжённая тишина.

— Хорошо, — наконец выдохнул Павел, всё ещё избегая смотреть мне в глаза. — Что вы хотите узнать?

Черкасов снова поднял маску.

— Вы видели этот предмет в Римском клубе?

Павел медленно кивнул.