— Обжились, привыкли… Здесь уже и младший сын родился. Да и мне повезло — дело с кафе пошло. Здесь нам живется гораздо спокойнее. Россия — прекрасная земля. Холодная, но гостеприимство у вас такое же, как у нас. Нам, южанам, сначала кажется, что вы суровые и закрытые, но это вы так поначалу с незнакомцами. А за своего всегда горой встанете. Желаете ли кофе, пока ждете?

— С удовольствием, — улыбнулся я.

Мы с Черкасовым заняли места в зале. В обычное время тут было шумно: гремела арабская музыка, клиенты оживлённо переговаривались, официанты сновали между столиками. Но сейчас тишина казалась непривычной.

Черкасов расположился за столом и положил телефон на скатерть.

— Интересные у вас знакомства, Алексей Иоаннович.

— Так хороший ведь мужик, — отозвался я. — Вопросов не задает, клиентам лишнего не болтает. И шаверму крутит отменную.

Эмиль принёс две расписные чашечки горячего кофе.

— Это лучший кофе, что у нас есть, — сказал он с гордостью. — Наслаждайтесь, господа.

Черкасов сделал глоток и, к моему удивлению, довольно улыбнулся.

— Неплохо. Даже очень неплохо.

Минут через пятнадцать дверь подсобки открылась — мы как раз прикончили напиток, и в зал вошёл Заир, ведя за собой Виктора.

— Господин Алексей, ваш гость, — объявил он, посторонившись, чтобы пропустить моего брата.

Виктор выглядел, как всегда, безупречно: строгий тёмный костюм, аккуратно зачёсанные волосы, очки с тонкой оправой. Его спокойствие и собранность резко контрастировали с происходящим.

— Алексей, — он кивнул мне, а затем окинул взглядом Черкасова. — Евгений Александрович.

— Здравствуйте, Виктор Иоаннович, — ответил Черкасов, поднимаясь.

Мы с братом обменялись рукопожатиями, и я пригласил его за стол. Паренек украдкой бросил взгляд на Виктора, Эмиль погрозил ему пальцем и жестом велел убираться из зала. Мальчишка шмыгнул обратно за дверь, а через полминуты донесся грохот посуды.

— Еще кофе, пожалуйста, — попросил я. — На троих. И одну шаверму с собой.

— Две шавермы, — добавил Черкасов.

— Сию минуту!

Виктор огляделся по сторонам и с удовлетворением отметил, что заведение было закрыто.

— Я едва не пришиб этого паренька — так неожиданно на меня выскочил, — сказал он. — Но потом сказал, что от тебя.

— Конспирируемся, братец. Зачем ты меня искал?

Вместо ответа Виктор молча вытащил из внутреннего кармана пиджака плотный угольно-черный конверт и кончиками пальцев подвинул его в мою сторону.

— Кажется, шалость удалась.

Я взял в руки конверт и принялся крутить в руках.

Бумага плотная и очень дорогая, итальянская, с тиснением. Никаких опознавательных символов. Просто черный. От бумаги едва заметно пахло чем-то наподобие восточных духов — то ли сандалом, то ли благовониями. Виктор уже вскрыл послание специальным ножом — и я вытащил из разреза карточку из плотного картона.

Витиеватая надпись гласила:

Достопочтенный Виктор Иоаннович,

Римский клуб имеет честь предложить вам членство и пригласить вас на очередное собрание, которое состоится послезавтра в девять часов вечера в особняке купцов Бруснициных на Васильевском острове.

Обращаем ваше внимание на то, что пребывание на мероприятии с сопровождающими, слугами и любыми артефактами недопустимо.

Я прочитал приглашение и молча передал его Черкасову. Тот пробежался глазами по тексту и удивленно вскинул брови.

— На ловца и зверь бежит, — вздохнул он. — Особняк Бруснициных? Это что-то новенькое…

— Брусницина сдает его в аренду под мероприятия, — пояснил Виктор.